— Много пафоса. — Самойлову начал надоедать скулящий творец от живописи. — Где вы видели одарённых политиков? Особенно, в наши дни? Разве что в ваших картинах. — Михаил перелистал альбом вторично. — Вот они, все. Власть имущие слуги народные радеют только за своё, кровное.
— Не согласен. — тряхнул головой художник. — У нас имеются политики, которые способны повести за собой нацию. И не за свои кровные интересы.
— Понятно. — Самойлов почувствовал, что беседа зашла в тупик и вернулся к фотоальбому. — И на фоне чего Андрей Николаевич хочет себя увековечить?
— Только без скепсиса. — Лёня — художник поморщился. — Наш оппозиционер довольно консервативен: в своём домашнем кабинете. На фоне книжных полок и портретов двух гетманов, которые висят у него. Меня специально возили к нему домой, чтобы сделать снимок.
Самойлов отказался от предложенного чая и собрался, было, попрощаться с хозяином, как его взгляд задержался на портрете до боли знакомого облика:
— Иисус?
— Да. — в голосе Лёни прозвучали нотки гордости. — Моё. Личное.
Самойлов долго смотрел на изображение святого лика.
— Ощущение незаконченности.
— Оно и не должно быть законченным, как осталось незаконченным всё, что он успел сделать. Впрочем, как и каждый из нас, уходит из жизни, не доделав чего-то самого главного. Вам понравилось?
— Да. Позволите к вам ещё как-нибудь заглянуть?
Лёня всплеснул руками:
— Какие проблемы. Особенно, если сделаете заказ.
* * *
— Степан Григорьевич?
— Я вас слушаю.
— Наш договор в силе?
— К сожалению, нет. Он не может пятого, у него изменились обстоятельства.
— Причины?
— Не знаю. Он мне их не называл.
— Постарайтесь повлиять на «Апостола».
— Вы за кого меня принимаете? Я не могу давить на… Поймите меня.
— Что мне передать нашим друзьям? Что вы отказываетесь выполнить работу?
— Я такого не говорил. — Тарасюк промокнул платком лоб. — Хорошо. Я поговорю с ним.
— Когда?
— Постараюсь сегодня вечером.
— Постарайтесь. Жду ответа. Ночью я вам позвоню.
* * *
«Грач для Алисы.
Из неофициальных источников установлено: Козаченко, в конце августа, имел встречу в Киеве с Михаем Павеличем. Встреча носила дружеский характер.
Грач».
* * *
Щетинин доклад второго заместителя практически не слушал. Мысли генерала были заняты другим. Только что пришёл приказ от Проклова: сообщить лидеру оппозиции, неофициально, опосредованно, о том, что на того готовится покушение.
Щетинин ждал подобного приказа. Но не сейчас. Точнее, не так быстро. Слишком стремительно отреагировало руководство на его докладную записку. Причины? Где они? В чём?
