Тарасюк несколько пришёл в себя:
— Какой яд вы собираетесь применить?
— На данный момент операции вам таких подробностей лучше не знать. — Сингер выбил трубку и спрятал её в нагрудный карман, — И вообще, чем меньше вы будете проинформированы, тем лучше. Всё должно произойти естественно. Жизненно. Супруга испуганна, власть в недоумении, пресса возле входных дверей с нетерпением ждёт новых сообщений о состоянии больного. И вы, в волнении, тоже среди недоумённой толпы. Просто, банально, эффективно. Согласны?
Тарасюк уже несколько пришёл в себя.
— Когда я получу… вещество?
— Вам его передадут в Украине. Не беспокойтесь. Домой вы прилетите «чистым». Одновременно с передачей, от нашего человека получите дальнейшие инструкции. Связь будете держать через него. Выезжать из страны, после проведения операции не рекомендуем. Вы должны быть вне всяких подозрений. Ну, а господину… сами знаете кому, передайте: необходимую помощь он получит. И ещё. Сразу, как только вернётесь в Киев, перешлите нам через него копию амбулаторной карты господина Козаченко. Да, и порекомендуйте Андрею Николаевичу: пусть свяжется с нашими общими друзьями в Грузии. Они во многом смогут ему помочь. И опытом, и людьми. И последнее. В узком кругу, — Сингер окинул всех взглядом, — я предлагаю называть Козаченко «Апостолом».
— Почему Апостолом? — спросил Велер.
— Ну не мессией же, в конце концов, как предлагал ваш психолог. Ещё вопросы имеются?
* * *
— Герман Иванович, вот те записи, которые вы просили.
Капитан положил три видеокассеты на стол и вышел. Медведев допил кофе, промокнул салфеткой рот, извлёк из коробки верхнюю кассету. С торца прочитал: «Тбилиси, 200… захват парламента. Часть 1».
Герман Иванович вставил кассету в видеомагнитофон и включил его.
События того года он помнил прекрасно. Сам Медведев в столице Грузии находился всего два дня, сразу после начала «бунта», который журналисты окрестили «тюльпановой революции». По экрану телевизора поплыли знакомые кадры. Вот толпа врывается в зал заседаний. Кто-то вскакивает на столы, разбивается техника для подсчёта голосов, рвутся документы, в окна выбрасывают компьютеры. Другая людская толпа сопротивляется, идёт потасовка. Драка. Впрочем, пассивная. Спецназ, который охранял здание парламента, явно не желал показать то, чему его учили в спецшколах. Так. Интересующего Медведева человека, на экране не было. Да его и не должно быть в зале. Сколько тогда работало камер на «революцию»? Пятнадцать? Двадцать? Сколько бы не снимало, всё, что осталось на плёнке — улика. Победителей, как говорится, не судят. Вот если бы проиграли, тогда подобная запись могла сыграть трагическую роль в судьбах многих людей. А потому, все пытались замаскироваться. Кто за марлевые повязки. Кто за спины товарищей. Тактика, как свет старая, но проверенная. Перемотать кадры. Что тут? Улица. Бунтовщики, а иначе их Медведев не называл, выходят из дверей, поднимают флаги, размахивают белыми полотнищами с изображением святого Георгия Победоносца. Георгий Брегвадзе, будущий президент Грузии, выступает перед повстанцами. Его помощники восторженно кричат… Стоп! — Медведев удовлетворённо прищёлкнул пальцами. — А вот и наш клиент. Михай Павелич стоит несколько в стороне от будущего правительства, однако, внутри охранения. Прокольчик, господин Павелич. Ваше место в данный момент должно было быть где угодно, но только не в зоне оцепления. А он выставился. Видимо, не удержался. Всё-таки, тщеславие дерьмовая штука. Так. «Грач» тогда тоже работал в Тбилиси. А если серб его видел? И запомнил?
