Ван Гал полагал, что его системный тренерский стиль и организованная структура «Баварии» хорошо подойдут друг другу. В отличие от большинства других ведущих европейских клубов, которыми руководят бизнесмены, во главе немецкого клуба стоят настоящие футболисты – люди, с которыми ван Гал мог работать: «Думаю, что я хорошо впишусь в команду. Когда я возглавил „Барселону“, также мог перейти и в „Милан“. Несмотря на очень солидную зарплату в „Милане“, я предпочел „Барселону“. [Аналогично] в „Баварии” мы можем стать чемпионами и достичь чего-нибудь в Лиге чемпионов».
Ван Гал очень старался адаптироваться к новому окружению. Он вызвал расположение к себе принявшей его страны тем, что настаивал, чтобы все профессионально занимающиеся футболом в Германии – как тренеры, так и игроки – выучили немецкий. Сам ван Гал учил этот язык в школе, а перед прибытием в Мюнхен даже прослушал интенсивный языковой курс, чтобы освежить свои знания. Однако его немецкий был далек от идеального, и он продолжал периодически развлекать и удивлять свою аудиторию, обогащая язык необычными словами и умопомрачительным синтаксисом. Впрочем, его усилия не остались незамеченными, и немецкий журнал Die Deutsche Sprachwelt назвал его одним из трех Sprachwahrer des Jahres 2009 года – за примерное стремление сохранить немецкий язык (Sprachwahrer переводится с немецкого как «преданный» языку).
В книге «Lass mal sitzen» немецкий психолог Рейнхард Вольфф анализирует уникальный феномен голландцев, говорящих (или пытающихся говорить) по-немецки. Нечаянное извращение немецкого языка западными соседями не раз в прошлом приводило к появлению комических выражений, но Луи ван Гал, казалось, поднял это смешение на совершенно новый уровень. Согласно Вольффу, изречение ван Гала «Der Tod oder die Gladiolen» стало настолько популярным в Германии, что имеет все шансы навсегда войти в немецкую речь.
Не боясь языковых проблем или культурных барьеров, вооруженный только голландско-немецким словарем, ван Гал обжился в новой роли. Он предупредил, что намеченная им перестройка «Баварии» может занять до двух лет. Затем он очертил свои «всесторонние принципы» и рассказал о своей философии непосвященным в нее: «Я не вижу в игроках футболистов, которые просто пинают мяч из точки А в точку Б, я вижу в них людей, реагирующих на свое окружение. Мои тренировки – больше для мозга, чем для ног».
Ван Гал предостерегал, что первые несколько месяцев, наполненных переменами, будут проблематичными, и этот прогноз сбылся. «Бавария» не смогла победить в первых трех матчах чемпионата – философии короткого паса и строгой позиционной дисциплины требовалось время, чтобы прижиться. А чтобы определиться с предпочитаемым стартовым составом, ему понадобилось 10 матчей, во время которых команда казалась неуправляемой, а квалификация тренера была поставлена под сомнение. И действительно, в первые четыре месяца сезона ван Гал и «Бавария» казались несовместимы друг с другом. Нового тренера обвинили в чересчур авторитарном подходе, из-за которого игроки боялись выражать свое мнение, а команда никак не могла найти форму. Экспериментальный старт ван Гала – его жонглирование схемами и тактиками, вплоть до диковинной 3–3—3—1 в выездном матче против «Гамбурга», – казалось, только усугубляет имеющийся кризис. Впрочем, со временем результаты доказали его правоту – хоть и не без боли, непонимания и очень щедрых порций критики со стороны практически всех и каждого. Как только тренер нашел свою формулу, началась впечатляющая серия побед, и уже ни ван Гал, ни команда более не оглядывались назад.
