Еще немного детских историй.
Мария Бронте покинула школу для дочерей священников, Коуэн-Бридж, в недобром здравии 14 февраля 1825 года и умерла дома 6 мая.
Проснувшись следующим утром, первым утром после возвращения в хоуортский пасторат, Шарлотта удивленно посмотрела на Эмили, крепко спящую рядом, прислушалась к раскатам гулкого кашля, раздававшимся где-то рядом, и подумала: «Я в Коуэн-Бридже, и это кашляет Мария». Когда пришло осознание истины, та оказалась настолько бурлескной смесью добра и зла, что Шарлотте оставалось лишь спрятаться под одеяло от ее жуткого ослепительного блеска. Хотя звук кашля это заглушило.
Мэри-Элеонора Лоутер покинула школу для дочерей священников, Коуэн-Бридж, в недобром здравии 27 января 1825 года и не вернулась.
— Нет, нет, — рассеянно сказал папа, — в Коуэн-Бридж вы не вернетесь.
Шарлотта стиснула руку Эмили.
— Спасибо, папа.
Он бросил взгляд на тетушку. Она была в трауре: хотя, как ни странно, это почти не замечалось. Такой вид был для нее естественным.
— Предприятие потерпело неудачу, мисс Брэнуэлл. Я больше не рискну на него пойти. Мы найдем какой-нибудь другой путь. На данный момент я обеспокоен только тем, чтобы… чтобы сберечь, что имею.
Тетушка кивнула.
— Что ж, мистер Бронте, вам, по крайней мере, должны вернуть плату за обучение. Не дайте им забыть об этом.
Мэри Честер покинула школу для дочерей священников, Коуэн-Бридж, в недобром здравии 18 февраля 1825 года и умерла дома 26 апреля.
Брэнуэлл спал в комнате папы, тогда как в его спальне лежала Элизабет. Мальчик не возражал, но не хотел заходить туда, хотя это был единственный способ повидаться с сестрой, поскольку через три дня после возвращения домой она сделалась слишком слабой, чтобы вставать с постели.
— Ты должен, — сказала ему Шарлотта, сопроводив фразу своего рода праведным щипком. Они даже подрались из-за этого на лестничной площадке. Тогда она сама пошла к сестре, и это было ужасно. Элизабет выглядела странно — как королева, сказали бы мы при других обстоятельствах; она лежала на кровати, и непонятно было, с какими словами к ней обратиться.
— Я видел Марию, — яростно возражал Брэнуэлл. — Я наблюдал за Марией. Не хочу больше этого видеть.
— Это другое. Элизабет не может…
— Что? — Он был неумолим. — Что она не может?
— Она не может тоже умереть. Этого просто… — Шарлотта лихорадочно пыталась найти выход: ей нужен был образ наподобие того, что показал ей Брэнуэлл, когда математически доказывал, что она не может быть в середине. — Этого просто не может быть.
