мой член, осыпает его легкими, маленькими поцелуями, от которых у меня взрывается мозг. Рехнуться можно. Кто бы мог подумать, что Джейми Каннинг — такая дразнилка?
— Пытаешься довести меня до безумия? — рычу я после того, как он поцелуями поднимается по моему члену вверх.
Его смешок отдается во мне вибрацией.
— А что, получается?
— Да. — Я запускаю пальцы обеих рук ему в волосы. — Ну, а ты? Как тебе первая дегустация? Нравится?
Он в голос хохочет, широкие плечи вздрагивают надо мной.
— Это… — Его язык вновь находит мой ствол, щекочет его. — Непривычно.
Обхватив меня у основания, он берет в рот головку и сосет ее, нарочито медленно и порочно.
— Это…
Он снова засасывает меня — уже глубже. Мой член непроизвольно дергается, что он точно чувствует, потому что я слышу громкий, отчаянный стон. Он поднимает голову. Его глаза подернуты страстью, на лице замешательство.
Меня пронзает радость. И следом — тревога, потому что я не знаю, как отреагировать на его замешательство. Заверить, что здесь нет ничего такого? Что это совершенно нормально — если натуралу нравится отсасывать мужику?
Но сказать что бы то ни было я просто не успеваю. Потому что он опускает голову, и меня вновь окружает его горячий и влажный рот.
Мои бедра ерзают на матрасе, член и яйца опаляет желанием, пока мой лучший друг трудится надо мной. Одной рукой я продолжаю держаться за его волосы. Второй цепляюсь за простыню. Мое сердце колотится как ненормальное. Его неистовое тук-тук о грудную клетку — это все, что я слышу. Это и еще звуки, которые издает Джейми. Хриплые стоны, влажные чпок, глухое урчание, с которым он вбирает меня в самое горло.
Иисусе. Этот парень уничтожает меня. Я уже уничтожен. Я…
— Кончаю, — предупреждаю я сдавленно.
Оргазм, захватив мои яйца, стреляет по члену вверх, и рот Джейми отпускает меня. Всю кульминацию он ласкает меня рукой, тяжело дыша и с блеском в глазах наблюдая за тем, как горячие струи забрызгивают мой пресс и мою грудь.
Я не могу дышать. Я — задыхающийся, содрогающийся сгусток блаженства. А он все продолжает смотреть. А потом этот гад опять улыбается. Улыбается, блядь, и, наклонившись, слизывает с моего живота одну жемчужную каплю.
— Это было так жарко, — сообщает он мне.
Жарко? Я бы сказал, обжигающе. Опаляюще. Чертово инферно, не меньше.
Единственное, что я в состоянии делать, это лежать будто мешок картошки. И пытаться восстановить дыхание. Моргая точно сова, я смотрю, как самый красивый мужчина в мире находит на полу мою майку и вытирает меня. Закончив, он отбрасывает ее и целует меня в ключицу. Потом в плечо. Потом во второе.
