Суженый | страница 79



Марсий отстранил Уинни и оглядел собравшихся.

— Я не обязан ничего доказывать. Этот трон по праву мой, перешедший от отца, которому он достался от его отца и так далее. Я король и повелеваю всем разойтись. Праздник окончен.

В голосе не было твердости, которую он хотел продемонстрировать, и люди это почувствовали. Никто не тронулся с места.

— Тогда вы должны знать, Ваше… сир Фьерский, что трон ковался под Первого короля, — мягко заметил Амброзии Высокий, — и служит законному монарху. То есть слушается его.

Деликатный намек касался подлокотников.

Марсий опустил взгляд на прикованное запястье и сглотнул.

Тут я почувствовала на плечах руки, обернулась, и всё остальное на время перестало существовать.

— Озриэль! — всхлипнула я, кинулась ему на шею, уткнулась в грудь и прикрыла глаза. Он крепко обнял меня, прижался щекой к макушке и погладил волосы.

— Всё в порядке, Ливи. Теперь этот кошмар закончился.

Я только помотала головой и снова слабо всхлипнула. Он ведь не знает про неудачу с магическими щипцами, и про то, что я должна вернуться к Кроверусу. Но Озриэль подумал, что я просто не пришла в себя от потрясений, и только сильнее стиснул, шепча:

— Всё позади, Ливи, теперь мы вместе, и никто тебя больше не тронет. Ну же, не плачь, любимая. Ой!

— Не обращайте на меня внимания, — смутился Магнус, переместившийся с моего запястья на плечо ифрита и теперь поспешно семенящий вниз по его спине. — Видите, я сама деликатность.

Саму деликатность ждала у края помоста некая бабочка восхитительной расцветки. Когда паук удалился, Озриэль осторожно отодвинулся, продолжая обнимать меня одной рукой, и снял согнутым пальцем влагу с ресниц. — Я сделаю, что угодно, только не плачь. Вот, гляди, теперь и у меня такой есть. Затерянное королевство может стать нашим домом, если захочешь. Никто не посмеет выгнать. — Он задрал рукав и продемонстрировал штамп, официально подтверждающий гражданство. Потом погладил моё запястье, где красовался точно такой же, и прижал ладонь к своей щеке. Выходи за меня, Ливи?

На меня словно кадку лягушек опрокинули. Я мгновенно пришла в себя и отодвинулась. Озриэль продолжал внимательно смотреть на меня:

— Я серьезно, Ливи. Это не под влиянием момента или той сотни причин, которые ты только что надумала. Причина всего одна: я люблю тебя, и мне не нужен никто другой.

— Озриэль, я…

На нас не обращали внимания, поэтому он нежно взял моё лицо в ладони:

— Ты моя единственная. Я больше никого и никогда не полюблю. Ты ведь тоже меня любишь… правда?