Меня поддержало ещё несколько голосов, принадлежавших студентам Принсфорда. Профессора травоведения любили все, несмотря на непростой характер и привычку отлынивать от занятий (а, может, во многом благодаря ей).
Глаза мадам Гортензии радостно сверкнули, а губы шевельнулись, сложившись в его имя, но вслух от волнения не вырвалось ни звука. Эльф коротко улыбнулся мне и группе поддержки из Принсфорда, задержал нежный взгляд на мадам и сосредоточился на помосте.
— Сир Высокий, — произнёс он, сопроводив приветствие почтительным поклоном.
Принц ответил не менее учтиво. Наверное, они познакомились в Академии, где сир Высокий, по слухам, теперь тоже преподаёт.
— Да, именно о нём и говорил! — вмешался Жмутс.
— Вы можете пояснить, что имеет в виду, этот человек? — вопрос адресовался Робину, но хозяин «Цветолюкса» вновь влез с ответом.
— Эльф, которого вы видите, обманом втерся ко мне в доверие и буквально навязал рецепт марсипетов. Он заранее знал, что случится, и…
— Не вы ли минуту назад говорили, что заслуга их изобретения — целиком и полностью ваша? — вскинул брови пожилой принц.
— Да, но…
Некоторые сами роют себе яму, прыгают в неё, а потом упрекают оставшихся наверху за то, что те их вовремя не остановили.
Запутавшись в показаниях и сообразив, что загнал себя в угол, Жмутс вернулся к первоначальной тактике и принялся щедро осыпать обвинениями и оскорблениями всех подряд. За что и получил увесистый тычок локтем от румяной торговки. Тощий хозяин «Цветолюкса» от этого едва не переломился и умолк, затравленно глядя на неё.
Робин в полемику не вступал, спокойно дожидаясь, пока утихнет возня. Когда порядок восстановился, он продолжил ровным голосом:
— Несколько дней назад я действительно пришёл к этому человеку, но не с той целью, о которой он заявляет. — Слова вызвали удивление, поэтому Робин пояснил. — Стоящая перед вами женщина, мадам Гортензия, — когда эльф произнёс её имя, гномка покраснела, как девочка, — была помещена под стражу по ложному обвинению с его стороны. Я испробовал все легальные способы, чтобы добиться её освобождения или хотя бы увидеться с ней, но всё напрасно. Тогда‑то я и обратился к оболгавшему её мерзавцу и попросил отозвать обвинения. Он сделал вид, что согласился, но выдвинул условия…
Кулаки мадам Гортензии гневно сжались, я видела, что её разрывают противоречивые чувства: презрение к Жмутсу, досада, оттого что Робину пришлось пойти на сделку с врагом, и смущенная радость, ведь эльф сделал это ради неё. Она‑то терзалась в последние дни, не получая от него вестей, а Робин пытался вызволить её из заключения.
