Не успев ничего сообразить, она протянула руку и сильно, тремя пальцами, надавила на рану, остановив этот «гейзер», и только потом поняла, что где-то слышала или видела по телевизору, что именно так и надо делать.
Зачем? Да какая разница сейчас – надо и надо! Главное – сильно давить и не давать крови вытекать. Кто лежит на ней, Дарья так и не поняла в те первые минуты осознания происходящего.
– Даша!!! – Совсем рядом проорал тот же голос, знакомый, родной, но так ею и не опознанный до сих пор, и она рванулась ответить, позвать, сказать, что она здесь, здесь…
И кровь, которой был полон ее рот, перекрыв горло, протекла в желудок. И Дашка поняла одновременно два факта: первое – что ее сейчас вырвет, и второе – что она задохнется от этого!
Совсем! Окончательно!
И ей показалось, что у нее завыло сердце, как-то по-волчьи безысходно завыло, прощаясь, что ли, отчаиваясь окончательно.
«Нет! Нет! Нет!» – просила и уговаривала она себя.
Ей нельзя умирать! Она не хочет, не может, не будет умирать!!
Из глаз потекли бессильные и злые слезы смирения перед поражением, перед последним пониманием конца!
Все!! И ничего уже не сделать! Не можешь, не получится!! Уже совсем все!
«Плакать нельзя!» – вяло подумала Дашка, почти уже сдавшись, отступая перед более сильной «дамой с косой», побеждающей в этом поединке…
Почти…
– Даша!!!
Взорвался в мозгу, пробился через это ее последнее смертельное смирение сильный, требовательный голос.
«Власов!!» – поняла наконец она уже мутнеющим сознанием.
И на вот такой малю-ю-юсенькой, ничтожной грани небытия она предприняла еще одну, самую последнюю и самую сильную, попытку жить.
«Власов!!» – рванула она к нему всем живым, что оставалось еще в ней.
«Так, Васнецова!! Мать твою!! Собралась!! Подыхать в другой раз будешь! Сопли тут распустила! Какого хрена! Так!! Плакать нельзя! Блевать тоже нельзя! Давай дыши!! Медленно! Но со вкусом!»
И осторожно – осторо-о-ожно, медленно-медленно начала втягивать воздух носом!
Раз, два, три – вдох! Раз, два, три – выдох! Еще раз, еще раз, еще…
Вот так! Вот так…
«Молодец! А ты испугалась! – похвалила себя она, отчего снова захотелось плакать. – Нельзя, Дашенька! Дыши, дыши!»
Почувствовав, что жизнь осторожно вернулась, слабенько пока совсем, еле-еле, но все же, и похвалила, и подбодрила себя она:
«Дыши, дыши, Дашка! Власов меня вытащит! И вытащит, и спасет! Уже спас! – И пропустила последнюю предательскую мысль: – От всего!»
И быстро-быстро заморгала, загоняя смертельно опасные, в самом что ни на есть прямом смысле, слезы назад.
