Нас заставили двигаться за ними направо, в болото. Поляков было примерно около роты. Пятерых солдат назначили стеречь нас. Потом с направления, где располагается город, по полякам открыли огонь наши пулеметы. Шум стоял просто оглушительный, мимо нас и над нашими головами засвистели пули. Мы по грудь погрузились в болото, и на то, чтобы пройти несколько сот метров, нам пришлось затратить довольно много времени. И все это время в нас стреляли с нашей же стороны.
Нас провели куда-то через высокие камыши. На другой стороне – невысокая стена, за которой мы нашли укрытие. Поляки зашли за стену и там попали под ураганный огонь. А в это время наши, в свою очередь, стреляли в нас с нашей стороны. Затем вступили в дело немецкие минометы. Выпущенные из них мины падали повсюду вокруг нас, некоторые всего лишь в десяти метрах. Ужасное ощущение – понимать, что тебя могут разнести на куски собственные товарищи.
Командовавший нашими охранниками молодой парень полез на стену. С другой стороны к нам подбирались солдаты. Их бесчисленное множество. Не было видно, поляки это или немцы. Как бы то ни было, они в нас стреляли. Поляк, который первым забрался на стену, получил целую пулеметную очередь. Одна пуля попала в пах, еще две – в ноги. Он истекал кровью, как зарезанная свинья, бился в страшной агонии. Мы перевязали его. Другие поляки надеялись, что на нас наступают наши солдаты. Они хотели попасть в плен. Но оказалось, что перед нами появилась польская кавалерия.
По мере приближения конники попали под фронтальный огонь с наших позиций в городе: минометов, артиллерии, пулеметов. Мы беспомощно лежали под этим натиском с двух сторон. Это длилось часами. Наконец польские кавалеристы оказались совсем рядом с нами. Мы потащили раненого поляка назад. Он испытывал ужасные страдания, и думаю, что с ним все было кончено. Он рассказывал о своей невесте, жительнице Вены. Мы обещали, что как только вернемся, расскажем ей о том, что с ним случилось. А может быть, он выживет. Мы понесли его обратно через болото, снова по грудь в воде. По дороге у нас появился еще один раненый: грудь, живот, голова… Пожалуй, я избавлю тебя от подробностей. Тот, кто не видел этого, не сможет даже представить себе, насколько ужасными бывают такие раны.
Потом нас отвели к польскому командиру. Странно, но не всех из нас обыскали. У нас забрали все, что поляки сумели у нас найти.[27]
В том числе деньги. Офицер заставил нас построиться. Множество польских солдат промаршировали в нашу сторону и встали напротив нас. Нас заставили развернуться. Я подумал, что мне конец, потом… я мысленно попрощался с тобой и с Лоре… в душе я уже попрощался с жизнью… и это продолжалось примерно две минуты, а казалось, что прошло двадцать лет. Потом… новый поворот кругом. Нам объяснили, что мы являемся военнопленными. Если попытаемся бежать, нас расстреляют. Ясно и доходчиво.
