- Вы стало быть? Заведуете тут? - он сник и погрустнел.
- Он, - ответил Ян, подымаясь. - А вы, гражданин, кто будете?
Яну новичок не понравился, вижу по выражению лица, по тому, как сошлись над переносицей брови, сминая кожу лба недовольными складками, как сложились злой линией губы, как выступили скулы. Безымянная вздохнула и открыла сумочку: на сей раз запах был шоколадный, умиротворяющий.
- Я... стало быть... я - это... музыкант... скрипач... я тут переночую, да?
- Скрипач? - переспросил Ян.
Безымянная кивнула, поверила, значит. А то, смысл на Перевале врать? Никакого. И Ян успокоился, махнул рукой, похлопал по сумке, проверяя на месте ли стаканы, бутыль поближе пододвинул - внутри хлюпнуло, булькнуло, будто живое - и, махнув рукой, велел.
- Располагайтесь, товарищ, ночи тут холодные.
Разложили костер. Скрипач суетился, то подскакивал, говоря, что пойдет за дровами, то, глянув на отливающее сединой море травы и низкое, продавленное небо, останавливался. Садился. Снова подымался, хотя никаких дров и не надо было, да и откуда они на Перевале? Но ему было стыдно и неуютно. И даже ласковое прикосновение Безымянной лишь больше смутило.
- А вы... вы, позвольте узнать, давно тут?
- Давно, - Ян на новенького старался не глядеть, и на Безымянную тоже.
- А она?
- И она давно. Достала уже... что? Шла бы ты, говорю, завтра с утреца прямо. Чего? Не хочешь? Боишься? Помнишь заповеди свои... лицемерка треклятая.
- Ну зачем вы так о женщине, - Скрипач покраснел и оглянулся на меня, поддержки ищет. А что мне поддерживать? Я не хозяин, я просто живу тут.
- Кто? Она - женщина? Эсесовка и тварь! Стрелять таких надо и... - Ян осекся. - И вообще вот Машка моя - женщина! Настоящая, русская, как у Некрасова, хоть в огонь, хоть на фронт... и красавица. Мы с ней заявление подавать собрались. И подадим, там, за Перевалом. Слышишь, ты? Если я сюда пришел, то и она тоже! Мне бы дождаться... дождусь... я умею ждать...
Безымянная поднялась. Два шага в темноту, легкая зыбь потревоженного воздуха, холодок по спине, по рукам, и тающий аромат шоколада. Сумочка вон она, у костра стоит, а запах тает. Обиделась, значит.
- Я ей письма писал... писал и писал, - Ян сжал голову ладонями, ну все, ушел в воспоминания, это до утра. Скрипач заерзал, поглядывая в темноту.
- На Перевале безопасно, - отвечаю на незаданный вопрос.
- Писал, писал... хотел каждый день... не доходят... и ее мне... она в медсестрах... ты только себя береги, говорит, война закончится скоро, береги себя... и я ей про то же. Я ее жду, слышишь ты, сторож? И не уйду, пока она не появится! Не уйду!
