Оставалось надеяться, что Цезарь поймет мотивы Грейс. В противном случае, если окажется, что она ошиблась, он возненавидит ее на всю жизнь за то, что она пробудила ложную надежду.
И как ей после этого жить? Девушка печально вздохнула. Ведь она влюбилась в Цезаря. Нет, она отнюдь не грезит о счастливом совместном будущем. Они принадлежат совершенно разным мирам. Но что с ней будет, если Цезарь укажет ей на дверь?
Сердце бешено колотилось в груди Грейс, ладони стали влажными от пота, когда она расплачивалась с таксистом. Сестры вышли из машины и взглянули на дом, в котором находилась квартира Цезаря. Грейс была одета в том же стиле, что и Бет: выцветшие голубые джинсы, белая блузка и черный жакет. Они выглядели как две туристки, приехавшие отдохнуть. Однако для них поездка в Буэнос-Айрес была не отпуском и даже не прогулкой.
— И ты думаешь, что я могу быть членом семьи, которая живет в доме, подобном этому? — Бет недоверчиво хмыкнула, разглядывая роскошный фасад.
— Нам нужно все выяснить, — не скрывая нервозности, ответила Грейс. — Ты сама видела фотографии, видела сходство между тобой и Габриэлой Наварро. Вспомни, что я говорила: в альбоме нет твоих младенческих фотографий.
— А я сказала, что, возможно, тот альбом был, но он потерялся, — заметила Бет.
До отлета в Буэнос-Айрес сестры пытались найти родственников со стороны родителей Бет. Попытка оказалась неудачной, так как Лоренсы были единственными детьми у своих родителей. Именно поэтому пятилетнюю Бет разрешили удочерить.
— Взгляни на это по-другому, — предложила Грейс сестре. — Даже если ничего не получится, ты неделю проведешь в Буэнос-Айресе.
Но Бет это не убедило.
— Если семья Наварро не решит нас арестовать — или что-нибудь в этом роде — за то, что мы попытались ввести их в заблуждение… Я… нет, я действительно обезумела, раз позволила тебе уговорить меня и привезти сюда. — Бет тряхнула головой, когда они вошли в мраморный холл. — Да, мы точно угодим в тюрьму, — пробормотала она.
Грейс искренне надеялась, что, каким бы ни был исход этой эскапады, в тюрьму они не попадут. Только после этого она, скорее всего, больше никогда не увидит Цезаря. «А если ты права? — шептал внутренний голос. — Ты поможешь четырем людям обрести счастье. Ради этого стоит побороться».
Грейс сделала глубокий вдох и нажала на кнопку интеркома. Рафаэль отпер замок и сказал, что сообщит Цезарю о ее приезде.
— Грейс? — нахмурился Цезарь, войдя в гостиную.
