— А как насчет сиесты?
Она повернула голову и встретилась с мерцающим темным взглядом:
— Сиеста — это прекрасно.
Казалось вполне естественным после страстного танца возвращаться в квартиру Цезаря, держась за руки. Одним пальцем он придерживал переброшенный через плечо пиджак, другой рукой сжимал руку Грейс. Цезарь двигался так же легко и грациозно, как танцевал. Не удивительно, что он привлекал к себе внимание проходящих мимо женщин. Она сама остро ощущала его мужскую притягательность после столь эротичного танца. Груди у нее потяжелели, соски набухли.
Цезарь словно не замечал устремленных на него взглядов. Он то и дело смотрел на Грейс, и на губах его играла улыбка.
— Спасибо, что показал мне красивый город, — сказала Грейс, когда они зашли в лифт.
Цезарь взглянул на нее из-под полуопущенных ресниц, отмечая и блеск ее глаз, и румянец на щеках. Губы девушки были полуоткрыты. Губы, которые так и хотелось поцеловать.
— День еще не закончился, — протянул он.
Она чуть не задохнулась:
— Не уверена, что это хорошая идея…
Цезарь уперся руками в зеркальную стену. Грейс оказалась в ловушке. Его темные глаза сверкнули.
— Ты получила удовольствие от танца со мной? — хрипло спросил он.
Грейс учащенно задышала:
— Это было… прекрасно.
Цезарь кивнул, игнорируя то, что лифт остановился и двери раздвинулись.
— Я тоже получил удовольствие, — признался он. — Но мы оба знаем, что это был не просто танец.
Да, это был не просто танец. Они словно занимались любовью под музыку.
Грейс провела по губам кончиком языка. Глаза ее расширились, как только она заметила взгляд Цезаря, устремленный на ее губы.
— С нашей стороны было бы ошибкой продолжить то, что… — Грейс оборвала себя, когда Цезарь фыркнул. — Что в этом смешного? — возмутилась она.
Он покачал головой:
— Разве ты никогда не слышала, что танец является прелюдией к большей интимности?
Щеки ее запылали.
— Да, слышала.
Цезарь закрыл глаза:
— Тогда ты должна была в танце почувствовать мое желание и то, как сильно я хочу заняться с тобой любовью.
— Я… Нет, — пролепетала она.
— Ты против нашей близости?
Грейс сглотнула.
— Как я могу оттолкнуть тебя, если ты чувствуешь мое возбуждение? — выдохнула она.
Да, Цезарь чувствовал возбуждение Грейс: ее налившиеся груди, затвердевшие соски.
— А ты чувствуешь мое желание? — спросил он.
— Да. — Щеки ее вспыхнули.
— Обними меня, Грейс! — хрипло велел Цезарь.
Девушка дрожала — как от близости Цезаря, так и от несомненной сексуальной искры, проскочившей между ними. Она послушно обняла его за талию.
