Воин впереди вдруг останавливается и распахивает передо мною тяжёлую, обитую бронзой дверь. Мы входим. В колеблющемся свете факелов я вижу лежащую на середине камеры фигуру в комбезе Патруля времени.
— Ну, здравствуй, Старшой, — пронзает мне сердце знакомый голос. — Дождался–таки…
— Оставьте нас, — приказываю я воинам, и те, воткнув факелы в предназначенные для них гнёзда, выходят.
— Генка Гор, — с горечью шепчу я. — Так это ты — Горгона?
— Я, — не отрицает очевидное мой лучший друг. — Генка Гор, Гор Гена, Горгона…
Он вдруг закашлялся, на губах запузырилась кровь.
— Что с тобой? — бросился я к нему.
— Не трогай! — остановил он меня. — Твой выстрел из пистолета был на удивление удачен. Парализованный, я не мог управлять антигравом и на полной скорости впечатался прямо в скалистый берег моря. Похоже, у меня переломаны все кости и повреждены внутренности.
— Завтра я доставлю тебя в лучшую больницу, — мои ноги подкосились, и я сел рядом с Генкой, лежащим на грязном и холодном каменном полу.
— Нет, Старшой, забудь. Мне хана. Я жив до сих пор только благодаря надежде дождаться тебя, обезболивающим и стимуляторам из аптечки.
— Меня ждал? Зачем? Ты же стрелял в меня из бластера!
— Не знаю почему, но я не смог скрыться во времени, когда ты окликнул меня по рации и приказал сдаться. Мой хронокомпьютер перестал работать. Вот я и решил укрыться где–нибудь здесь, в этом мире. Пальнул из бластера, зная, что защита у тебя включена. Думал, пока ты будешь прятаться от меня в облаках, я успею смыться.
— Подожди, я прикажу перенести тебя отсюда…
— Оставь, — удержал меня Генка. — Нет времени. Я же сказал: мне хана. Свой УПХ я уже сжёг — хватило остатков заряда бластера. Так что домой мне по любому не попасть. Как и в нашу российскую тюрьму. Лучше умру здесь. Я теперь — часть этого мира.
— Эх, Генка! — со злостью ударил я кулаком об пол. — Зачем?
— Не переживай, Старшой, — хрипло ответил он. — Я ведь не дурак. Знал, что когда–нибудь эта минута настанет, и приготовился: у меня ампула с ядом в зубе. Вы меня всё равно живым бы не взяли.
— Я не про это, — мой голос тоже звучал хрипло. — Зачем ты стал «чёрным археологом»?
— Ради денег, конечно, — криво усмехнулся Генка. — Я ж детдомовский. Как подрос, меня тут же выперли на улицу — живи, парниша, как сможешь! А что я мог? Что умел? Вот тогда–то я и прибился к «чёрным копателям». Но вскоре Крот, наш главарь, погорел на сбыте найденного нами оружия времён Второй мировой войны. И опять я остался один, сам по себе. Завербовался в армию. Пять лет бросали из одной горячей точки в другую. Все ребята, с кем начинал службу, сгинули, а на мне ни царапины! Однажды вызвали в штаб, и там один хмырь в штатском предложил мне перейти на службу в Патруль времени.
