– Еще до того, как началась потасовка в кафе, отец Никитий висел у себя на чердаке.
– Висел?! – не понял Ковров.
– Он повесился, – сказал эксперт. – В такой неразберихе вы просто не знали об этом.
– Да, связи ведь нет, – подтвердил Фокин. – Я вот тоже только что услышал, что на Ковалева напали во второй раз, и почему твоя машина оказалась в кафе…
– Так я что, ехал с мертвецом??? – не в силах поверить, спросил Ковров.
– Да нет, – ответил эксперт, – мы в это время находились возле трупа.
– Ребята, вы не шутите? – почти умоляя, спросил Ковров.
Лейтенант протянул ему предсмертное письмо священника.
– Бред какой-то! – вырвалось у сержанта, когда он прочитал письмо вслух.
– Почему же? – возразил эксперт. – Судя по всему, можно сказать, что отец Никитий был религиозным фанатиком. Мне кажется, он ничего бы не имел против инквизиции, возродись она сегодня. В его кабинете я нашел множество книг на эту тему. Следуя логике молодого человека, – он посмотрел на Андрея, – можно предположить, что отец Никитий вдруг почувствовал себя великим наследником инквизиции. «Он приказал мне сделать это, и я сделал, а потом прозрел и…» Лановые ведь атеисты, отец Никитий поддался какому-то наваждению – «дьявол омрачил мой рассудок», – совершил Страшный Суд, а, прозрев, понял, что натворил и…
– Тогда с кем я ехал в машине??? – чуть ли не закричал Ковров.
– Подожди! – прервал его лейтенант. – Пусть Андрей продолжит; я, кажется, начинаю его понимать.
– Ладно, раз здесь уже прозвучали невероятные вещи, я добавлю еще несколько. Кочерга, Болт, Редкович, Никитий: их, скажем так, отрицательные, но неопасные до поры до времени чувства, эмоции были увеличены, усилены в десятки, сотни, может и тысячи раз. Они уже не контролировали их, не контролировали себя. Задиристые стали еще задиристей; горячий, неуравновешенный – почти буйным; глубоко, может быть даже слишком глубоко, верующий – безумным фанатиком.
– Всё правильно, но в кафе обезумели люди, до этого… – лейтенант остановился, чтобы подобрать нужные слова, – …никогда не проявлявшие свои эмоции.
– Это я объясню на собственном примере.
Все с некоторым удивлением посмотрели на Андрея. Все, кроме Ольги, она знала, в чем дело.
– Как вы знаете, этой ночью кто-то пытался проникнуть в дом Игоря Светлова, где я ночевал. Я застал пытавшегося это сделать врасплох, стукнул дверью, и он ретировался. То есть нельзя сказать, что я сильно испугался, впал в панику. Хочу обратить на это особое внимание. Во время второй попытки проникновения, я испугался. Испугался просто панически. Испугался темноты, тишины, человека, возникшего на пороге, – всего, чего можно испугаться и чего нельзя. И это был
