Алекс задумчиво вертит стакан.
- Так это о завтрашнем дне, не так ли?
Я не знаю, почему это его интересует, поэтому просто небрежно киваю.
- Да, точно.
Внезапно Алекс поднимает на меня выразительный взгляд. Я не могу правильно растолковать выражение его лица.
- Что ты запланировала?
Опускаю взгляд, решив выложить правду – в большей или меньшей степени.
- Меня пригласили на семейный праздник, - говорю я чересчур осторожно.
- Окей. – Алекс делает полный глоток дорогой жидкости, и его лицо слегка сморщивается. И я уверена, что дело не в виски. – С твоим другом?
Вопрос прозвучал небрежно, а тон оказался нейтральным. Эти три слова несут в себе гораздо бОльший смысл. На мгновение мне становится ясно, что Алекс ревнует. Ревность – и каким-то образом, его это задевает.
Осознание этого наполняет меня странным теплом.
- Нет, - я расхохоталась. – По крайней мере, больше нет.
- Больше нет? – Алекс выглядит озадаченным, если не возмущенным. – Что ты имеешь в виду?
Я вздохнула. Так как я не могу объяснить всю ситуацию, не вдаваясь в подробности, то рассказываю Алексу о завтрашнем дне. Я объясняю, почему Криста очень хочет меня увидеть, и почему я решила пойти на этот праздник, не смотря на то, что, строго говоря, больше не принадлежу к их семье. Тот факт, что он, молча, смотрит на меня и пьет виски, я принимаю как приглашение продолжать дальше. В конце концов, он не прерывает меня. Мне понятно, насколько абсурдно может звучать эта история, возможно, я даже сама считаю это странным, приехать завтра туда. И то, что я пью превосходный алкоголь и не смогу быть завтра в форме, нисколько не улучшает ситуацию.
- В любом случае, я чувствую, что должна сделать этот подарок Кристе. Думаю – кто знает, как долго она еще проживет. И если она давно спрашивает обо мне… - Мой голос затих. Я больше ничего не могу об этом сказать.
Некоторое время Алекс молчит. В этот момент я надеялась, что смогу прикоснуться к нему, смогу спросить, все ли в порядке, но я не в силах нарушить тишину. Я и так долго говорила, теперь настала его очередь. Я не держу ответственность за то, как он себя чувствует. И то, что мне хочется прикосновения – это было лучшее, о чем я снова вспоминаю. Но он только друг, не больше.
Если нас вообще можно так назвать. Когда я поняла, что больше не могу выносить молчания, он тихо откашливается.
- Это очень мило с твоей стороны, - признается он. Он смотрит на свой виски, и снова замолкает, однако между нами нависает неопределенное «но», пока он вновь не начинает разговор. – Я должен признаться, что мое предчувствие мне совсем не нравится.
