Он наблюдает за мной со сложенными на груди руками и выглядит так, словно только что нашел лекарство от неизлечимой болезни. Не раздумывая, я бросаюсь к нему и висну у него на шее, обхватив ногами за талию, и целую, целую его, целиком отдавая себя в этом поцелуе, со всей страстью женщины, которая впервые в жизни узнала, что такое настоящая любовь. Все, кто был до него, стерты из моей памяти.
Оторвавшись от его губ, я пытаюсь подобрать слова благодарности, но могу только жадно смотреть на него и упиваться тем, что я вижу. Ронан ласково отводит с моего лица волосы.
— Тебе понравилось?
Я киваю.
— Ужасно. — И поскольку не умею выражать благодарность иначе как с помощью своего тела, шепчу в его губы: — Ты меня хочешь?
Он трется кончиком носа о мою ключицу.
— До неприличия.
Я облизываю губы.
— Отведи меня к себе.
— Ты уверена?
— Как никогда в жизни.
Ронан спокоен, но то, как он на меня смотрит… Его взгляд прожигает насквозь, оставляя на поверхности моей души неизгладимый, как татуировка, отпечаток.
— Тогда пошли отсюда.
***
Всю дорогу до Нижнего Ист-Сайда, где Ронан снимает квартиру, мы молчим. К чему слова? Ведь мы оба и так понимаем, что скоро случится.
После пентхауса его друга мы больше не целовались, только держались за руки. Напряжение между нами пьянит. Я нервничаю, от волнения меня колотит и кружится голова, но мне не страшно. В сущности сегодня мои ощущения куда больше похожи на первый раз, чем в тот далекий день с мистером Каллаханом.
…Дома я захожу в спальню и встаю напротив кровати. Глядя на темно-синее покрывало, делаю глубокий вдох, потом поворачиваюсь. Медленно, пока Ронан без тени улыбки поглощает меня взглядом, стягиваю майку и бросаю ее на пол. Он прислоняется к двери. Потирая шею, продолжает смотреть, как я раздеваюсь перед ним, для него, глаза горят страстью и неприкрытым восхищением.
Я сбрасываю туфли и поджимаю пальцы ног, отчаянно сражаясь со своими нервами. Мне становится смешно. Подумать только, я — приземленная, распущенная Блэр — впервые в жизни испытываю смущение наедине с мужчиной, и все из-за того чистого чувства, которое он во мне пробудил.
Расстегнув шорты, я снимаю и их тоже и остаюсь в одном нижнем белье — бледно-розовых стрингах и лифчике. Очень многие видели меня без одежды и трахали до потери пульса, но сейчас я чувствую себя невинной девственницей, которой, по сути, никогда не была. Даже Уолкер не производил на меня такого впечатления, как Ронан. Более того, с Ронаном я четко осознала, насколько мало значил для меня Уолкер. Насколько он был ничтожен.
