круглых шрамов на его предплечье. Моё сердце бешено колотится, и я отвожу свой взор, пока ищу в
своём мозгу, что сказать что–нибудь остроумное. Я очень испугана, чтобы взглянуть вверх, но я
могу чувствовать его приближение. Его голова склоняется, губы всего в сантиметрах от моего уха.
– Спасибо, – шепчет он и колеблется, прежде чем удалиться.
Я просто застыла в дверном проёме, миллионы мыслей кишат в моей голове. Но мой разум и
мои ноги находятся на двух разных частотах. Дин улыбается своей нахальной улыбкой.
– Так это значит, ты собираешься помочь мне?
Ледяные оковы на моих ногах разбиваются, и я поворачиваюсь, держа руки на бедрах.
– Прости?
– Я подумал, раз ты стоишь там, ты, возможно, изменила своё мнение.
Он покачивает своими бровями, а потом ухмыляется.
Я вылетаю из ванной. Он не подходит под описание "наглый". О, нет, он на ином уровне.
Черт! В ванной нет полотенец. То, почему мама настаивает, чтобы хранить их в шкафу
прихожей, выше моего понимания. Я бы просто могла оставить его там без полотенца. Это
послужило бы ему уроком. Но у мамы самые пушистые, самые мягкие полотенца. Когда в последний
раз у него была такая роскошь? Я хватаю из шкафа синее полотенце и направляюсь назад в ванную.
Вода всё ещё не течёт, и дверь полностью не закрыта, поэтому я легко открываю её. Моё
дыхание перехватывает в горле при виде Дина, стоящего без рубашки перед зеркалом. Его брюшной
пресс такой же мускулистый, как и его руки. Его кожа была бы безупречной, если бы у него не было
так много шрамов. Некоторые маленькие, размером с монету в десять центов, в то время как другие
длиннее, грубые рваные линии. На его правом плече татуировка ангела, обхватившего руками свои
колени и плачущего, каждое его крыло – это часть разбитого сердца. В каждой половине разбитого
сердца слово, и когда я с полотенцем подхожу ближе, я могу разобрать их. "Мама" написано
идеальным шрифтом вдоль одного крыла и в другом "Папа" . Над ангелом дата.
Плачущий ангел. Дата. Мама и Папа написано на обломках разбитого сердца. Всё это имеет
смысл. Его родители умерли.
– Э... Я принесла полотенце. Моя мама хранит их в холле, а я не хотела, чтобы ты вышел, и у
тебя было только то, чем вытирают руки. Потому что ты знаешь, оно не покроет достаточно много. –
Я взглянула на его промежность? О. Мой. Бог. Мне нужно перестать болтать и убраться отсюда. –
Прости, что не постучала. Я ... Теперь я ухожу. – Произнося эти бессвязные слова, я спотыкаюсь.
