— Привет, — сказал Алан. — Новое платье? Мне нравится.
— Это платье Вики. Одолжила для похорон судьи Холлистера. — Матроска с отложным воротником делала ее выше и стройнее, и Лаура собиралась ненавязчиво оставить ее у себя. — У меня не нашлось ничего подходящего. Темного, но не черного. Я не достаточно близко его знаю, чтобы явиться в черном.
— Надо было купить себе что-нибудь новенькое. Я бы дал тебе денег.
Он не скупился на деньги и давал им гораздо больше, чем было установлено судом.
— Зачем брать горбом заработанные деньги, когда можно что-то получить бесплатно? — Лаура закрыла дверь. — Ты плохо выглядишь, Алан. Есть будешь? Может, чашку кофе?
— Я не голоден. А кофе, пожалуй, подойдет. — Он помолчал. — Честно говоря, у меня не все в порядке. Хотел поговорить с тобой.
Лаура хотела сказать, чтобы он отправлялся со своими проблемами к любовнице, но не сделала этого. Вероятно, она была круглая дура или мазохистка, но все еще переживала за Алана. Они прожили вместе пятнадцать лет, большую часть из них — в полном согласии, и у нее осталось от него двое детей, которых она обожала. Тот факт, что муж бросил ее, не отменял прожитых вместе лет и обыкновенной вежливости.
— Конечно, — ответила Лаура. — Кофейник на плите. Налей себе сам.
Алан проследовал за ней на кухню. У него разыгрался аппетит, когда он заметил домашнее шоколадное печенье.
— Каролина больше никогда ничего не печет, — проговорил он, отправляя в рот полную горсть печенья. — Поначалу она пекла: когда я переехал, когда стали приходить малыши, но потом бросила.
Вполне естественно, подумала Лаура. Заполучила то, что хотела, зачем же еще перенапрягаться?
— Карьера требует от Каролины много сил, да на ней еще большой дом, — заметила Лаура. Она не собиралась злословить о женщине, занявшей ее место, ни с Аланом, ни с кем бы то ни было. — Тебе нельзя упрекать ее за то, что у нее нет сил печь печенье.
— Зато у нее есть силы посещать клуб три-четыре раза в неделю. Кроме того, в доме убирается не она, а прислуга, — он плеснул себе кофе. — Она не очень… домашняя. Она даже не пришивает мне пуговицы. Приходится просить уборщицу.
— Пуговицы можешь пришивать себе сам. А если любишь шоколадное печенье, научись его печь. Дети тебе помогут. Они умеют.
Он уставился на нее: в одной руке кружка, в другой — блюдце.
— Ведь я не ищу у тебя сочувствия, правда?
— Нет.
— И ты даже не собираешься сказать: «Я же тебе говорила!»?
— Отнюдь. Я вполне понимаю ее, Алан. Если от тебя так же мало толку в ее доме, как было в нашем…
