Фредди пробурчал ей об этом между делом, сетуя на то, что не так-то просто быть на высоте, когда адресат надгробного слова не будет даже находиться перед глазами.
Бонита страшно расстроилась.
— Жаль, что я этого не знала. Я бы выехала пораньше и успела с ним проститься. Теперь у меня уже не хватит на это времени. Я должна вернуться к половине седьмого.
Благодаря этому обстоятельству, члены семьи умершего могли вздохнуть с облегчением. Вряд ли стоило в эту минуту напоминать Боните о бледном лице и изувеченном черепе. Постоянство было не в ее вкусе. Мелодрама была ей больше по душе.
— Вы не должны корить себя, — сказала Лаура. — Поверьте, Джимми сумел бы вас понять. А теперь нам лучше присесть.
Лаура кивком указала на пару свободных мест. Им пришлось сидеть в такой тесноте, что Лаура не чаяла дожить до конца службы, задыхаясь от тяжелого аромата «Джорджио», источаемого ее соседкой.
В три пятнадцать появился пастор и начал службу. Бонита вытащила платочек и разрыдалась, к счастью, не очень громко.
Запели певчие. Бонита с энтузиазмом подхватила гимн. Ее чистое, сочное сопрано так сильно выделялось на общем фоне, что на нее стали оглядываться. Обладая таким голосом, она не могла позволить себе слиться с толпой. Даже в эту минуту она желала блистать.
Затем пастор зачитал кусок из Писания; за ним коротко, но эмоционально выступил Чарли, поведав собравшимся, каким хорошим отцом был судья. На очереди был Фредди. Пока он пробирался вперед, Бонита озабоченно посмотрела на часы. По пятницам на Хайвей-50 бывали тяжелейшие пробки, особенно после четырех часов. Она рисковала опоздать на работу.
— Моя мать отошла в мир иной четыре года назад, — начал Фредди. — Через несколько часов после ее кончины мне позвонил судья. Ему показалось, что со мной что-то не так. Я рассказал ему о смерти матери, и он решил взять на себя все мои благотворительные дела, пока я не вернусь в Огайо. Он не просто предложил, а настоял на этом.
Голос Фредди задрожал, в нем послышались слезы, но он мужественно продолжал:
— Вот такой это был человек. У него был миллион друзей, и он успевал заботиться о каждом из них. Он всегда был в курсе городских событий и старался направлять их в нужное русло. Он замечал такие мелочи, на которые никто из нас не обратил бы и внимания, и помнил то, о чем мы с вами так легко забываем. Но выигрывали от этого в первую очередь мы все. — Фредди улыбнулся. — Все, кроме человека, занимающего кресло судьи. А ведь мимо него не проскользнула бы и мышь. Но дело было не просто в наметанном глазе и отменной памяти. У него было настоящее шестое чувство. Однажды он пришел на баскетбольный матч, и подающий Рич Макнеллу, один из парней Терри и Сью, получил прямой удар в голову. С ним ничего не случилось, но голова, конечно, разболелась. Но он не пожелал покинуть поле, однако судья настоял на том, чтобы Терри отправил игрока в госпиталь.
