Толпа на остановке приходит в неописуемое волнение. Крик, визг, мат, стоны… Повезло: Майю с малышом втащило в салон. Спасибо: не шмякнуло о поручни, не вывернуло руки-ноги, не раздавило в дверях. Весёлый водитель-юморист пару раз дёрнул автобус вперёд-назад: трамбует, уминает пассажиров, стряхивает гроздья людей, застрявших на ступеньках.
Трогают. Одной рукой она держится за поручень, другой прижимает внучонка, в третьей руке держит сумку, в четвёртой – сложенную коляску, пятой протягивает кондуктору деньги за проезд, зажав кошелёк в зубах…
Однажды Майе не хватило места, осталась на пронизывающем ветру, под дождём. Чьи-то руки взяли у неё ребёнка, коляску, сумки – и они оказались перемещёнными в тесный, душистый, тёплый салон автомобиля. Любимый проезжал мимо с женой, заметил её. Жену быстренько увёз домой, а сам – сюда, под выдуманным предлогом. Сколько им по жизни приходилось выдумывать, изворачиваться, врать, терпеть шпынянья…
Но уже царствовал интернет, значительно облегчивший жизнь любовников. Он играл роль дупла в старом дубе, как для Маши Троекуровой и Дубровского. Майя особенно увлеклась, сутками готова была сидеть за компьютером – он её даже ревновал.
– Не совестно таскаться на старости лет? Детей бы, внуков постыдился. Только представлю, чем вы там занимаетесь – меня тошнит! – Это его жена.
Майиного мужа, царствие ему небесное, давно нет на свете. Её стыдят сын и дочь:
– Позорище, мама! Над тобой потешается весь город. Престарелая Джульетта!
Если бы Джульетта (или Маша Троекурова) состарилась – она бы, наверно, выглядела именно так: миниатюрная беленькая старушка. Причёска – сиреневый волосок к волоску, губы тронуты бледной помадой. Опрятный бежевый костюм, и газовый шарфик повязан с кокетством. Ленинградка – это навсегда.
Ничем таким они, боже упаси, не занимались в своём гнёздышке – просто уже не могли без встреч. Он говорил, как ему легко с ней дышится: будто ко рту поднесли кислородный шланг. Прощаясь, Майя наказывала ему беречь сердце, не простужать слабые бронхи, и кутала его в шарф. Он дышал ей на сухие ручки, и тщательно натягивал перчатки, обувал каждый пальчик в тесное шерстяное платьице.
Сквозь сон Майя услышала визг тормозов за окном. Хлопнула парадная дверь, послышались шаги по лестнице. Треск звонка. Недоумевающий сын вышел из спальни, натягивая пижамные брюки. Вошли люди.
– Такая-то, прописана там-то? Почему не проживаете по месту прописки? Нарушение паспортного режима. Вот ордер на обыск.
