Всегда считал нашу советскую колючую проволоку лучшей в мире, а мужик через эту колючку перебрался и дальше идти намылился, но тут я его тормознул: «Стой, кто идет! – говорю. – Какого ночами по чужому саду бродишь?!» Мужик остановился, а из-за крольчатника второй выходит, за голову обеими руками держится, бормочет что-то. Я как-то сразу догадался, что это ему рикошетом топором досталось…
Дядя Миша посмотрел на дядю Олега и добавил:
– Повезло!.. Я шаг назад в тень сарая сделал, кричу: «Стоять всем по местам! А то, как монстра вашего, сделаю! Мало не покажется! Направо взвод, налево взвод, мой серединка!» А сам арбалет на того, что из сада вышел, нацелил. Если что, думаю, этого подстрелю слегка, чтобы не так шибко бегал, а второму по чердаку добавлю.
Но стрелять не пришлось. Мужик руки вперед вытянул, пустыми ладонями наружу, и каким-то странным голосом говорит: «Не стреляй, человек… Мы уходим… Не стреляй…» Сам бочком-бочком мимо крольчатника к напарнику пробрался, взял его под руку и отступать на пустырь начал. Там он нагнулся, что-то в траве дернул, и монстр этот шланговидный, с кастрюлей своей, набок перекошенной, упал… Забыл сказать… Торчал он все это время, как…
Дядя Миша в поисках нужного слова пошевелил перевязанными пальцами в воздухе, ничего подходящего там не обнаружил и продолжил свой рассказ:
– Начал мужик пятиться с друганом своим под ручку и, судя по звуку и шевелению травы, монстра за собой волок. Так они в свечение над ямой и ушли… Я из тени сарая высунулся, чтобы их с глаз не терять… Так что видел. Свечение только полыхнуло красным, и все – нет их…
А топор я утром нашел. Слегка обгоревший… И яму зарыл. Сунул в нее деревянный крест, который ты, дядя Олег, сделал, и зарыл. Еще соли пачку высыпал. Дядя Паша как-то говорил, что это против всякой нечисти помогает…
Дядя Миша допил чай и налил еще. Руки у него уже не дрожали, да и не выглядел он психом после ночной прогулки.
– Ты все это, случаем, не во сне видел? – осторожно поинтересовался я. – Знаешь, как оно бывает…
Дядя Миша хмыкнул, почему-то посмотрел на свои забинтованные пальцы, встал и сказал:
– Я сейчас.
– Ну вы, друзья, и шизуете тут! – восхищенно воскликнул дядя Сережа, как только дядя Миша вышел. – Галлюциногены, что ли, жрете? И не делитесь… Жмоты!
Дядя Миша вернулся с пластмассовым ведром. Едва он вошел, как по веранде распространился тонкий приторный запашок. Озон и еще что-то…
– Меркаптан? – спросил я, и дядя Сережа, сморщив нос, неуверенно кивнул. Он заглянул в ведро, которое держал дядя Миша, и очень резво вскочил со стула с криком:
