Ее гортанный голос совершенно не походил на голос Ханны. “Больше никаких разговоров, - приказала я, а затем моргнула и стыдливо посмотрела на простыни, пока Мэнди устраивалась передо мной. - Я хочу, чтобы ты молчала, пока не кончишь”.
“Могу ли я стонать?” - спросила Мэнди.
Я улыбнулась, глядя на твердую плоть, к которой была пристегнута. Мэнди лежала на коленях и локтях, подняв свою задницу вверх. Я должна была уважать ее послушание, даже если я была совершенно неадекватной во время нашей встречи.
“Да, можешь”, - ответила я и погладила гладкую кожу ее задницы, а затем резко шлепнула по тому месту, которое только что ласкала моя рука. Она вздрогнула, а мои пальцы утонули в ее сырости. “Но никаких слов”.
Она кивнула мне в ответ, соглашаясь молчать. Я улыбнулась. При других обстоятельствах я, возможно, получила бы с ней огромное удовольствие, но сейчас просто хотела пройти через это.
Присев на коленях позади нее, я взяла ее за бедра и потянула назад - на встречу со мной. Раздвинув ее вход с помощью пальцев, я медленно направила член внутрь ее тела. Она застонала и двинулась навстречу мне, а я, погрузившись в нее, зажмурилась от удовольствия.
Только мягкие хрипы и стоны сопровождали шлепки моего тела о тело Мэнди, и я почти смогла притвориться, что была довольна собой. Я почти смогла притвориться, что это была любая другая ночь, с любой другой анонимной женщиной, и что все было так, как всегда. Я почти смогла притвориться, что не чувствую себя виноватой за то, что отношусь к Ханне, как к объекту желания.
Она так нравилась мне! И да поможет мне Бог - я все равно хотела ее. И это желание не собиралось никуда уходить. Но этого никогда не случиться.
Я решила, что не позволю произойти этому.
Глава 7.
Ханна позвонила мне через две недели после нашей вылазки на фильм Хичкока. Я взяла трубку, не проверяя звонившего, потому что в этот момент зашла в дверь с тремя пакетами продуктов в руках. Когда я нахожусь в бешенстве и жонглирую при этом тяжелыми предметами, я склонна забывать о важном.
Она звонила накануне вечером, но тогда я ей не ответила.
“Привет, Делани”, - прошептала она, и от уязвимости в ее голосе у меня перехватывало дыхание.
“Привет, Ханна, - ответила я. - Как поживаешь?” Я отчаянно старалась, чтобы мой голос звучал непринужденно. Эмоции, которые она вызвала во мне, оставляли меня в замешательстве и без сил. Перестать разговаривать с ней - это было почти облегчением, это было бы, можно сказать, идеально, если бы ее отсутствие в моей жизни не оставило зияющую дыру в моем страдающем сердце.
