— В этом нет необходимости, Рейган. Ливи нравится заниматься этим при свидетелях.
— Я заметила. Из того, что мне довелось услышать, Эштон к этому относится также. Да и я не против, ведь у него такое тело, за которое можно умереть! У него самая невероятная грудь. Я могла бы всю ночь водить по ней языком. Прямо, как Ливи делала…
Я разражаюсь нервным хихиканьем, одновременно находясь и в ужасе, и в бреду.
— Такого не было. Прекратите!
— Нет, пока ты не признаешь, что тебе понравилось развлекаться с ним прошлой ночью.
Я неистово трясу головой.
— Еще у него упругая задница. Я ее трогала как-то. Конечно, не двумя руками, как Ливи, —продолжает Рейган.
— ПРЕКРАТИТЕ!
Мой повышенный голос только раззадоривает Кейси.
— Не могу дождаться, когда она впервые двумя руками возьмется за его…
— Ладно! Мне понравилось! Необычайно! А теперь прекратите этот разговор, пожалуйста! Я больше не хочу его видеть.
— Пока еще раз не напьешься.
— Я больше никогда не буду пить! — заявляю я.
— Ох, Ливи… — Кейси переворачивается на бок, чтобы прижаться ко мне.
— Нет, я серьезно! Я как Джекил и Хайд[13] , когда пью.
— Что ж, папа говорил, что даже в самых сдержанных ирландцах есть немного сумасшествия. Прошлой ночью ты определенно это доказала.
Ирландцах. Айриш.
— Эштон назвал меня «Айриш». Почему?
— Не знаю, Ливи. Тебе надо будет спросить у него, когда вы в следующий раз напьетесь и будете целоваться.
Я закатываю глаза, но не утруждаю себя ответом. Что-то в этом прозвище меня беспокоит.
Айриш.
Айриш.
Мои глаза распахиваются. Я стягиваю одеяло с лица.
— Эштон сделал татуировку на заднице со словом «Irish»?
Повисает молчание. А потом Кейси вскакивает, ее глаза округляются и сияют, а рот открывается.
— Я совершенно об этом забыла! — Внезапно они с Рейган взрываются хохотом. — Как я могла об этом забыть?
Погрозив мне пальцем, она говорит:
— Ты поспорила с наглым подонком!
Она хлопает в ладоши с таким легкомыслием, которое я вижу в поведении Кейси крайне редко. Или даже в поведении четырехлетнего ребенка, который объелся сладкого. Она поднимает одну ладонь, и, помедлив, я по ней неохотно хлопаю.
— Думаешь, ты о чем-то жалеешь, Ливи? Подожди, пока он сообразит, почему у него болит задница…
Рейган хохочет так сильно, что я уверена, по ее щекам должны катиться слезы. Ее смех заразителен. Вскоре вся кровать подрагивает, а мы хохочем над смазливым капитаном команды по гребле и его татуированной задницей.
И как бы мне ни было это ненавистно, как бы тяжело это ни было, мне приходится признаться самой себе в том, что…да, прошлая ночь была веселой.
