Хм… Он, оказывается, и материться умеет…
На кухню он не вернулся… Ворвался! Всем телом прижал меня к холодильнику, а сам уперся в него двумя руками, нависнув надо мной.
— Тебе так интересно, сколько времени мне на тебя потребуется?.. — свистящим шепотом спросил он, а в нос мне опять ударил дурманящий запах сандала.
— Нет… — выдавила расплющенная и перепуганная я, боясь отвести взгляд от золотисто-зеленых глаз.
— А вот мне уже стало интересно, — растягивая слова, сказал, скользя губами по моей шее.
А вот мне уже стало страшно! А особенно страшно от разливающегося по всему телу жара… И от того, что он хочет самоутвердиться, за счет реакции моего тела. И от его, сводящего с ума запаха. И от его наглости! И от того, что его губы стали настойчиво целовать шею, спускаясь ниже, а мне это стало нравиться…
Так! Стоп! Я ему не игрушка, которую из любопытства можно сломать!
Я набрала полную грудь воздуха, прогоняя наваждение. Он по-другому расценил мой вздох и сильнее прижал меня к холодильнику, обхватив за талию и впиваясь горячими губами мне в обнаженную ключицу.
— Отпусти меня! — громко сказала я, но голос дрожал от удовольствия. Нет! Это от негодования!
Он не отреагировал, а рука его с талии переместилась на бедро и стала ощупывать кружево чулка.
— Отпусти! — повторила я и больно впилась ногтями в его шею.
Подействовало. Он зашипел и посмотрел мне в глаза, едва заметно прищурившись. Руку ни с талии, ни с бедра, однако, убирать не собирался.
— Уверена? — улыбаясь, спросил он.
Ух! За такую ехидную и самодовольную улыбку ему бы все зубы пересчитать! Пару раз! Если у меня и были сомнения, то сейчас они полностью испарились.
— Да! — и голос дрожать перестал, и нотки рычащие в голосе появились.
— А что мне за это будет? — лениво спросил он и медленно стал вести рукой вверх по бедру, приподнимая край юбки.
— Амулет! — выпалила я, с трудом подавив рвущийся наружу стон.
— И все? — разочарованно спросил он и опять наклонился к моей шее.
— В Аравит не вернусь! — стойко повторила я любимую фразу и еще больнее вцепилась когтями в его шею. Ему пришлось схватить меня за запястья, убрав, наконец, свои руки от моего тела, которое еще помнило каждое его прикосновение и сладостно от этого ныло.
— Ну, это мы еще посмотрим, — раздраженно сказал мне прямо в лицо и… Выпустил меня, отходя подальше и нервно подергивая хвостом. Подошел к окну, уперся руками в подоконник, стоя ко мне спиной, и холодно напомнил:
