— В семистах метрах под уровнем грунта, — ответил он, — в пятидесяти километрах от московской кольцевой дороги.
«Ой, мама…» — подумала я и примолкла.
— Под лесистым участком местности, — добавил мой проводник чуть тише и продолжил улыбаться так, словно ему открылись все тайны Вселенной.
«Что бы еще спросить?» — размышляла я. Молчать в обществе Адама было неуютно.
— Если не секрет, что они изучают сейчас с таким интересом?
— Не секрет, — ответил Адам. — Изображения полтергейста, нарисованные под гипнозом нашими подопечными.
— Полтергейста? — не поверила я. — Вы всерьез этим занимаетесь?
— Разве можно в этой жизни чем-то заниматься всерьез?
— Вы занимаетесь психическими расстройствами рисовальщиков?
— Нет. Только полтергейстом и прочими объектами тонких параллельных миров. — Адам улыбнулся еще шире.
— Серьезно?
— Без сомнения, — подтвердил он. — А вы, сударыня, не верите в привидения?
Я не знала, что ответить. Только неопределенно мотала головой, старалась понять, что это? Новый тест или попытка наладить контакт? Лифт поднял нас в цокольный этаж университета, заставленный пыльной фанерой.
— Уже Минск? — робко спросила я.
Адам кивнул.
— Приятно было познакомиться. Пожалуй, дальше я пойду сама.
Глава 2. АДАМ, АЛЕНА, ВОДЯ СИВУХИН
В одну ночь я осталась без кошки и без подруги. Скоропостижно и неожиданно. Кошку я завела, как только нашла квартиру. Точнее, она сама пришла, сидела на коврике у двери и за время нашего совместного жития ни разу не изъявила желания меня покинуть. Подруга тоже пришла сама, решила, что мне одной будет скучно после общежитского праздника жизни. Той ночью они сбежали от меня обе. С той же ночи раз и навсегда прекратились визиты моих университетских знакомых. Видимо пробег моей подруги по городу в ночной рубашке насторожил общественность, а потом и вовсе отвратил от общения со мной. Тогда и стало ясно, что этот «рок-н-ролл» прописан мне пожизненно. Что Секториум — это не просто работа, но еще и крест, который придется нести на себе, не рассчитывая на помощь и сострадание. Потому что в один момент я, как инопланетянка, просто выпала из их менталитета.
Среди ночи я проснулась от грохота. Подруга стояла босиком на табурете, кошка, ощетинившись, сидела на посудной полке. Обе не сводили глаз с чайника, над которым кружилась крышка. Сама по себе. То взлетала под потолок, то падала в облако пара, пока ни промазала. Чайник спрыгнул за ней на пол, окатив нас брызгами кипятка. Над газовой конфоркой взметнулся столб огня. Кошка издала рык, кинулась в форточку и спланировала в куст сирени. Подруга вырвала дверной замок и скрылась на лестнице. Я осталась наблюдать, как на белом потолке расползается пятно сажи. Вентиль не закрывался, потому что не был открыт. Огонь висел в воздухе, из ванной комнаты на меня плыл таз, в котором со вчерашнего дня отмокало белье. Если бы окно не было заклеено, я бы последовала за кошкой. Я хотела запереться в шкафу, но очутилась под столом. Таз опрокинулся, с плиты хлынули водопады. Пламя осело. Кухня превратилась в большую лужу. Вода стекала по стенам, булькала у плинтусов. Входная дверь скрипела на сквозняке. Квартиру наполнял запах гари и сырости.
