— Ничего нет! — сказал maître Фохт. — Ваши бедствия расшатали вам нервы, мой сын. Какая-нибудь тень, отброшенная от моей свечки, или какой-нибудь бедный жучок, живущий среди бумаг старого юриста, бросившийся бежать от света. Стойте! Я слышу, что ваш — сослуживец — клерк уже в конторе. За работу! За работу! И постройте сегодня первую ступень, которая поведет к вашим новым удачам!
Он с большим добродушием стал выталкивать Обенрейцера из комнаты, потушив свечу, бросив последний любовный взгляд на свои часы, скользнувший без всяких дурных последствий по циферблату под ними, и запер дубовую дверь.
В три часа контора была закрыта. Нотариус и все его служащие, кроме только одного, пошли смотреть на стрельбу из винтовок. Обенрейцер же сослался на то, что он не расположен принимать участие в публичном празднестве. Никто не знал, куда он девался. Решили, что он ускользнул, чтобы предаться уединенной прогулке.
Дом и контора пробыли закрытыми всего только несколько минут, когда дверь гардероба в комнате нотариуса открылась и оттуда вылез Обенрейцер. Он направился к окну, растворил ставни, удостоверился в том, что может незаметно улизнуть через сад, вернулся опять в комнату и уселся в удобном кресле нотариуса. Он был заперт в доме и ему оставалось прождать пять часов до восьми.
Он старался как-нибудь скоротать эти пять часов: то читая книги и газеты, лежавшие на столе, то погружаясь в раздумье, то расхаживая взад и вперед по комнате. Стало заходить солнце. Обенрейцер закрыл ставни перед тем, как зажечь свечу. Когда она была зажжена, Обенрейцер уселся с часами в руках, устремив взор на дубовую дверь; время подходило все ближе и ближе.
В восемь часов дверь отворилась плавно, мягко и бесшумно.
Он стал читать одно за другим имена на наружных рядах ящиков. Ни одной фамилии, похожей на «Вендэль». Он отодвинул наружный ряд и стал рассматривать задние ящики. Они были более стары и потерты. На четырех первых, которые он осмотрел, были написаны французские и немецкие фамилии. На пятом была надпись, которую почти нельзя было прочесть. Он вынес этот ящик в комнату и стал внимательно его рассматривать. На нем стояла густо покрытая пятнами и пылью от времени фамилия: «Вендэль».
Ключ от ящика висел тут же на тесемке. Обенрейцер отомкнул ящик, вынул четыре отдельных документа, которые лежали в нем, развернул их на столе и принялся читать. Он не провел за этим занятием и одной минуты, как выражение на его лице нетерпения и жадности сменилось выражением страшного удивления и разочарования. Но после небольшого раздумья он снял с документов копии. Затем положил бумаги обратно, поставил ящик на место, запер дверь, потушил свечу и улизнул.
