— Тетя, неужели ты меня не узнаешь? — воскликнула Рингильда.
Тогда старуха взяв молодую девушку за обе руки, притянула ее к горящей лучине и, оглядев с головы до ног, воскликнула:
— Это ты, Рингильда! Как ты выросла! Ну, садись за стол. — Она, вынув из печи горячий отвар из круп и овощей, поставила его не стол перед Рингильдой с большим ломтем хлеба.
— Кушай, дитя мое! — говорила старуха. — Расскажи скорее, что с тобою случилось, куда ты идешь?
— Ты знаешь, тетя, что я четыре года жила в монастыре. Я иду оттуда. Герцогиня хотела обрезать мои волосы и обратить их в нитки, чтобы вышить из них кому-то знамя.
— Ну, а потом?
— Разумеется, я оттуда убежала.
— Ах, Боже мой! в такой поздний час!
— Да что же тут особенного, тетя? Ведь меня отец Хрисанф отдал только на четыре года. Я вправе была уйти.
— Да я тебя не порицаю, Рингильда. Только боюсь, чтобы герцогиня не отомстила тебе за твой побег.
— Теперь я не в ее власти и очень рада, что нахожусь у тебя и что скоро увижу Хрисанфа и Эльзу.
— Ляг на мою постель и отдохни, а я тем временем пошлю в Борнговед за братом.
Иоганна боялась погони за Рингильдой из монастыря и не желала отпустить ее одну. На другой день вечером явился и отец Хрисанф. Он рад был видеть Рингильду, любовался ею и, гладя ее по головке, промолвил: «Какое святотатство со стороны герцогини посягать на этот золотой убор, которым украсила тебя природа!»
— Ты не сердишься на меня, Хрисанф? — сказала Рингильда. — Теперь спал камень с моей груди. Я боялась твоего порицания за мой поступок.
— В монастыре никто не имеет права отдавать такие приказания. Ты была права, мое дитя, что не хотела подчиниться требованиям герцогини, жаль только, что ты меня не предупредила о своем намерении уйти оттуда. Будем надеяться, что герцогиня тебя простит; как умная женщина, не станет преследовать тебя за твой побег, когда узнает об этом, не станет затевать дела, тем более, что ты была весьма полезна в монастыре и срок твоего обучения кончился.
— Я рада, что возвращаюсь домой к тебе и Эльзе, — промолвила Рингильда.
Простившись с теткой Иоганной, отец Хрисанф и девушка отправились в путь.
Идя с отцом Хрисанфом, Рингильда вспоминала, как несколько лет тому назад ребенком она с тяжелым сердцем шла по той же самой дороге в монастырь. Молодая девушка была в веселом и радостном настроении духа, и мысли ее перенеслись во времена ее детства, когда в лесу ее родной деревни разные духи и сказочные герои представлялись ее воображению. Ей казалось, что хотя она и вышла из детского возраста, но все же будет испытывать те сладко-таинственные ужасы, которые волновали ее детское сердце. Она горела от нетерпения увидеть Эльзу и свой дом, где она пользовалась такой свободой и где ей казалось в детстве, что она королева мира.
