А Зуб и не боялся. Может, спросонья, а может, от нахлынувшей на него решительности, но он даже не вздрогнул. Несколько секунд он в задумчивости смотрел на нож. Потом наклонился, выдернул его из половицы и потрогал лезвие.
— Острый, острый, — заверил Чита и гоготнул. — Будь спокоен.
В детдоме Зуб искромсал все доски в дальнем углу забора — учился метать нож. Рука должна хорошо помнить бросок.
Неожиданно для самого себя он коротко размахнулся. Нож сверкнул над столом и со звуком «вау-у» глубоко ушел в дощатую стену хибары.
Панька удивленно присвистнул. Фроська ахнула:
— Ой, фазанчик!
Стаська, кажется, никогда ни на что не реагировал. Он тупо смотрел на происходящее, и руки у него висели как привязанные. Чита же на нож даже не взглянул, а сразу сказал деловым тоном:
— Понял, фраерок, вопросов не имею. Значит, ты это... по-быстрому порубай, и мы пилим на станцию. Панька! Чо шары выкатил? Дай рассолу человеку! Фраерок, а может, ты того, опохмелишься?
Зуб с отвращением замотал головой. Для него было противным одно упоминание о выпивке. Голова еще кружилась, внутри было пусто. Казалось, при каждом выдохе живот прилипает к пояснице. Во рту гадко до пошлости.
Панька не посмел ослушаться Читу. Он неторопливо черпнул из какой-то кастрюли кружкой и поставил ее на стол.
— Это у него случайно, — сказал он с кривой усмешкой.
Удивляясь собственной смелости, Зуб решительно и даже грубо потребовал:
— Дай нож!
Панька поколебался, раздумывая, не дать ли ему сразу по физиономии. Но Чита... Натянуто ухмыльнувшись, он выдернул из стены нож и протянул Зубу. Тот пил рассол — крепкий, вонючий — и не взял нож, пока не опорожнил кружку. А Панька ждал, хоть у него и кипело внутри. И Зубу очень нравилось, что он стоит и терпеливо ждет с протянутым ножом.
«Хватит с вами чикаться», — подумал он, как говаривал мастер Ноль Нолич.
Чита молча и с интересом наблюдал за всей этой картиной.
— Нарисуй круг, — сказал Зуб, беря у Паньки нож.
— Духарится мужик! — обращаясь к Чите, презрительно бросил Панька.
Но Чита кивнул на стену — рисуй, мол, рисуй.
Найденным на подоконнике гвоздем Панька нацарапал на стене маленький, размером чуть больше кружки, круг.
— Ладно, шкет! Не попадешь — по рылу смажу, чтоб не духарился, — сказал он, разобиженный такой неожиданной решимостью Зуба и его пренебрежением к своей персоне.
— Идет, — стараясь быть спокойным, ответил Зуб. — А попаду, вмажу тебе.
— Га-га-га! — заржал Чита. Такого Панька уже не мог вынести.
