— Будённый тоже был, — напоминает Захарченко.
— В роду семь героев Советского Союза, — добавляет московский Саня.
— Род просто большой, — поясняет Захарченко. — Прабабки, прадеды, ветвится род, фамилия, естественно, не у всех Захарченко. На кладбище заходишь, ограда большая, там лежат два моих деда — Мишка и Ефим. Они оба с геройскими звёздами. У одного фамилия Непраный. Есть в роду Гайдуки. Бабка Машка вышла замуж и после замужества стала Загайдачная. Дед Мишка посмертно получил звезду героя за Курскую дугу — лётчик, герой Советского Союза. На Украине по количеству наград мой род входит в десятку семей. Род разветвлённый — в семье было по шесть, по семь, по восемь детей. Если у меня у самого только официальных четверо детей… И всех кормить надо.
— Пришлось целую страну отвоевать, — рискованно шучу я. Московский Саня ласково жмурится. Захарченко не реагирует.
— Платов — знаешь, за что дал шашку? Не поверишь, — вдруг вспоминает он. — Легенда рода! Казаки во время Бородинского сражения стояли в резерве. Потом отправились по французским тылам. Нарываются на обоз. Один из моих предков видит генерала в сапогах, — а тогда за пару сапог можно было коня хорошего взять, — ну он и пошёл за сапогами. Снял с генерала сапоги, а в сапоге письмо — какая-то переписка, связанная с Наполеоном. Сапоги себе оставил, а бумаги отдал — читать он не умел, тем более по-французски. Тут Платов шашку наградную ему и вручил — за грабёж, получается, — Захарченко посмеивается.
— Первая награда была у меня — присвоение есаульского звания, — рассказывает он дальше. — Атаман Козицын подарил шашку, папаху и бурку. Наградили за десятый караван оружия, который я подогнал.
— Это ещё когда Славянск был, — поясняет московский Саня.
— Да, — говорит Захарченко. — До меня никто нормально караваны не проводил. А я десять караванов провел без единого потерянного КАМАЗа. У меня на двенадцатом была потеря и на восемнадцатом. По одному КАМАЗу.
Когда мне вручали есаула, слова Козицына были такие: «Казак потомственный, но не идейный». Они проверили, что я казак потомственный по крови — посмотрели по бумагам всех дедов, у них с этим строго, — но на идейного я не тяну, — без улыбки иронизирует Захарченко.
— Потому что в папахе не ходишь, — толи шутит, то ли всерьёз говорит московский Саня.
— И не ходил никогда в папахе, — отрезает Захарченко; через минуту он завершает тему так: — Вот у меня жена спрашивает: что ты с этим кинжалом всё время? А он у меня от пра пра пра прадеда, старый уже! Большой казачий кинжал, который удобен в бою. «Что ты, — жена говорит, — его хранишь, чистишь… и что ты с ним только не делаешь!». Ну это же не мой, говорю, кинжал, а предка моего… Сыну его передам.
