Я занял позицию, кричащую о моем безразличии, и не сменил ее, даже когда отец вломился в кабинет, подобно свирепому быку, отталкивая Томаса.
— Я просил тебя лишь об одной услуге, одной гребаной услуге, и ты проебал это! — заорал он. Томас съежился и вздрогнул за его спиной, я махнул ему рукой, чтобы тот вышел и закрыл за собой дверь.
Физически я был похож на отца, такой же как и он высокий, мускулистый, очень красивый мужчина, но на этом наше сходство заканчивалось.
Там, где он реагировал, выражая неистовую ярость, я научился держать все внутри себя, выражая свой протест маленькими, контролируемыми дозами.
Он был взрывом посреди селения, я же был более похож на травяной пожар в поле, преднамеренный и плодотворный, так как после пожара в поле вырастала новая зеленая растительность.
Отец выглядел смущенным тем, что его гневная речь не возымела на меня никакого эффекта, тем, что я больше не боялся его.
Я схватил стрессбол со своего стола и начал ритмично сжимать его, пока оценивающе холодно взглянул на отца.
— У тебя есть какое-то оправдание? — закричал он и стукнул кулаком по моему столу.
— Совет решил, что это финансово нецелесообразное вложение, — ответил я, глядя прямо ему в глаза.
Он стоял, готовый к нападению. Его ноздри были расширены, а венка на его виске так пульсировала, что я видел это со своего места.
— Садись, пап, — сказал я, — мама убьет меня, если тебя хватит еще один сердечный приступ прямо у меня в офисе. Если ты хочешь подвергнуть себя этому, то будь добр, сделай это дома.
Глядя на меня, он опустился в кресло, сгорбился и внимательно изучил выражение моего сердитого лица.
— Кто ты? — спросил он спустя момент.
— Я — твой сын, твое творение и глава этой компании. И я не стану тратить наши деньги просто на то, чтобы повысить "твою репутацию" в загородном клубе. Если ты хочешь помочь своему другу врачу, то тебе придется сделать это, используя свои собственные счета.
— После всего, что я сделал для тебя, всего, на что я закрывал глаза, пока ты был молод и ссал в свои штанишки, трясясь как осиновый лист, каждый раз как я смотрел на тебя.
Я не отреагировал на эти слова. Я никогда не возражал отцу. И не делаю этого по сей день.
— Как я и сказал, я — продукт твоего собственного творения.
— Ты был моим разочарованием с того дня, как появился на свет. Знаешь, ты бесконечно плакал, даже при том, что с тобой круглосуточно сидела медсестра и няня, ты все равно непрерывно хныкал, будто раненое животное.
