— Спасибо, сэр! — Маквейг повертел перо в руке и сунул его в карман куртки.
Президент открыл дверь. У крыльца их уже поджидал автомобиль с неизменным Смитом за рулём. Холленбах протянул сенатору руку:
— Помните, Джим, вместе мы сможем совершить для нашей родины великий подвиг!
— Спокойной ночи, сэр.
Маквейг полез на заднее сиденье лимузина. Когда они миновали караульное помещение и салютующего моряка, Смит попытался было завязать разговор, но Маквейг уставился в окно автомобиля. Он стиснул рукою подбородок и сидел в каком-то трансе, едва замечая, как проносятся мимо стволы деревьев. Автомобиль устремился вниз по горному шоссе и промчался через затемнённый Турмонт.
Мысли в голове беспрерывно сменялись, как картинки в калейдоскопе. Швеция — окрашенный в каштановый цвет участок карты, Норвегия — зелёный цвет… Вице-президент с женою шведского происхождения. Боже, ведь он, кажется, не уловил самого важного! Именно в этом, наверное, и заключалась его связь с великим планом. Марк Холленбах в чёрном свитере с пушистым воротником скользит по Гудзонову заливу. Идёт и идёт куда-то с надетыми на голову наушниками, в которых раздаются обрывки самых невероятных разговоров со всех телефонных линий континента… О’Мэлли, Спенс и чикагский банкир Дэвидж, молчаливо застывшие на заднем плане. Холленбах за перилами подиума в Стокгольме, облачённый в королевские пурпурные одежды, изучает военную карту Европы, позади него — целый выводок генералов в странных мундирах.
Потом перед ним вдруг снова возникло видение походной палатки во Вьетнаме, только теперь он не стал прогонять видение прочь. Снова и снова вскакивал со своего матраца капрал в приступе лихорадки и кричал, дико размахивая руками, что его преследуют змеи. Потом капрал стал затихать, бессмысленно бормоча что-то. Доктор и два дюжих санитара крепко держали его за руки, и скоро он опять свалился на матрац, дрожа от озноба. Но чудовищная сцена надолго запечатлелась в мозгу и продолжала маячить в памяти.
А позже, когда они проносились по шоссе где-то за Фредериком, в сознания сенатора возникла новая, зловещая мысль. Она настойчиво его преследовала. У него противно заныло под ложечкой, как всегда бывало с ним, когда од испытывал страх. Он почувствовал себя разбитым, смертельно усталым. К кому же теперь обратиться за советом, кому довериться? Пату О’Мэлли? Нет, Пат отпадает. Какая ирония воображения заставила его в первую очередь подумать о человеке, преемником которого он собирался стать? Грэди Кава-ног, судья из Верховного суда, с которым он не раз ловил рыбу и философствовал? Нет, эта проблема не для него!
