— Я, конечно, польщён дружеским жестом комитета в Висконсине, но я заверяю вас, что эта кампания нисколько мною не поощряется, да и не может поощряться. Рекомендовать демократической партии кандидата на этот пост может только президент Холленбах.
Марта и Чинки, прибывшие из Десмона в субботу утром, сначала запротестовали, узнав о его вечерней поездке в Кэмп Дэвид, но когда Джим рассказал Марте о решении президента Холленбаха, жена поцеловала его, немного всплакнула, выстирала и выутюжила его фланелевую рубаху и старые брюки, сокрушаясь между делом, что это совсем неподобающая одежда для свидания с президентом. И Марта и Чинки были очень возбуждены — шквал телефонных звонков взбудоражил весь дом.
По дороге в Катоктинские горы Джим сидел вместе со Смитом на переднем сиденье и оживлённо болтал. Он что-то шутливо заметил о привычке Холленбаха сидеть в темноте в своём горном убежище, и Смит ответил, что охране это даже нравится. Несмотря на все предосторожности и соблюдение безопасности, какой-нибудь псих с винтовкой в руках всегда мог взобраться на дальний склон горы. При зажжённом свете силуэт президента в рамке большого окна оказался бы превосходной мишенью. Нет, уж если президенту обязательно надо иметь какую-нибудь причуду, то эта как нельзя лучше устраивает агентов охраны. Услышав таким образом подтверждение рассказа Риты о частых бдениях президента при погашенном свете, Маквейг невольно подумал, не был ли источником её сведений сидящий с ним рядом красивый смуглолицый агент с ослепительной улыбкой.
На этот раз никто не вышел его встретить, и Маквейгу пришлось самому постучать в дверь. Приглушённый голос попросил его войти. В комнате опять было темно, и вошедший со света сенатор с трудом разглядел в темноте фигуру президента. Холленбах стоял спиною к Маквейгу в дальнем углу комнаты и смотрел в окно. Снег в долине теперь растаял, остались лишь неровные глыбы поблизости от коттеджа да кое-где вдоль шоссе, под соснами. Высоко над слоем облаков плыл месяц, и тени на вершине горы были очерчены резко, как на гравюре. На яркой горке пылающих углей в камине дымилось большое полено. В комнате пахло горящим орешником.
Холленбах отвернулся от окна и подошёл к Маквейгу. Удлинённое лицо его было злым, никакого приветствия на этот раз не последовало. На Холленбахе были брюки цвета хаки и чёрный свитер с высоким воротом, отчего вид у президента был такой, будто он сошёл с фотографии футбольной команды какого-нибудь колледжа. Холленбах порылся в кармане брюк и протянул сенатору измятую газетную вырезку.
