.
Вот так развивались эти кошмарные события. В течение первых двух дней, как и во время террористических атак 11 сентября в Нью-Йорке, весь мир с замиранием сердца следил за судьбой заложников, и СМИ вели себя вполне объективно. Но едва школу отбили, едва подсохла пролитая кровь, как западная пресса снова ополчилась — но не на кровожадных исламистов, что было бы вполне естественно, а на заложников и их освободителей. Вот ведь парадокс! Под ее стрелы попали российские государственные структуры и силы охраны правопорядка, которых они заподозрили в таких грехах, как манипуляция, устрашение, сокрытие информации, и даже обвинили в том, что они сами устроили резню в Беслане.
Антирусская кампания началась 6 сентября. Радио «Свобода» заявило:
«Существует ряд невыясненных вопросов, касающихся кровавых событий в Беслане. <…> Точное количество жертв, количество заложников и многие другие подробности так и не были объявлены».
Один западный журналист обратился к молодому и, по всей видимости, сильно травмированному жителю Беслана с вопросом, что тот чувствует. Вот что ответил молодой человек:
«У меня была сестра. Ее убили. Моя вторая сестра в больнице. Что я чувствую? Вы слышите, как все плачут? Вот и я чувствую то же».
Вслед за ним журналист подхватывает:
«Да, слезы льются рекой, но одновременно с ними рождается вопрос: что же именно произошло в Беслане в эти сумбурные три дня? Версия, что российские силы правопорядка решили взять здание школы штурмом в последнюю минуту, реагируя на то, что активные действия уже начали „оппозиционеры“ [обратите внимание на термин. — Прим. авт.], — это чистой воды фикция, нужная для того, чтобы прикрыть устрашающее число жертв, которое повлек за собой этот якобы тщательно спланированный штурм».
Несколькими абзацами ниже мы читаем продолжение репортажа, в котором приводятся слова Павла Фельгенгауэра, непременного независимого эксперта, «военного аналитика», оппозиционера и члена Jamestown Foundation[32]. Тот удивительным образом повторяет слово в слово то, что произнес молодой осетин:
«<…> Версия, что российские силы правопорядка решили взять здание школы штурмом в последнюю минуту, реагируя на то, что активные действия уже начали „оппозиционеры“ [опять этот термин. — Прим. авт.], — это чистой воды фикция, нужная для того, чтобы прикрыть устрашающее число жертв, которое повлек за собой этот якобы тщательно спланированный штурм. И, как во время взятия театра на Дубровке в Москве в октябре 2002 года, от народа скрыли правду».
