Зоя разрешила проводить ее домой.
Девушка жила совсем недалеко от клуба, в маленьком, обитом толью домике.
Они остановились у крыльца. Ночами еще крепко подмораживало. Мятников понял, что девушка не сможет долго оставаться на улице.
Он поцеловал руку Зои, впервые в жизни поцеловал руку у девушки. Он просто не знал, как это у него все вышло, как все получилось.
— Я одна живу и потому не могу пригласить тебя в гости, — спокойно произнесла Зоя.
— Я, собственно… Хочешь, Зой, я подарю тебе шубу?
— Какую шубу? — с ужасом спросила девушка.
— Какую-нибудь дорогую шубу, чтобы ты никогда не мерзла.
Она качнулась, запрокинула слегка голову и засмеялась грудным смехом.
— Дурачок, — ласково так, что у него оборвалось сердце, шепнула она.
Она повернулась, торопливо вбежала на крыльцо своего дома, юркнула в дверь — и… раздается в сенях лязг щеколды.
Мятников постоял чуть-чуть, подождал, когда в доме зажжется свет, и медленно побрел по дороге к реке.
Оттаявшая днем земля была теперь тугой, замерзшей, и корка гулко похрустывала под ногами. На востоке, в стороне Берингова моря, над ноздреватым, с голубыми талыми озерцами льдом алел язычок полярной зари. На севере в сырой дымке полярной ночи таинственно белел в урочищах горного хребта еще не растаявший снег.
За поселком, в лощине, заросшей кустарником, пахло прошлогодней голубикой, висевшей сморщенными капельками на тонких, как бы иссушенных зимними холодами веточках.
Река по-весеннему многоводна, стремительное течение поднимает со дна ил и песок. На песчаных косах, желтевших празднично в ночи, прижимавших реку к подмытым сырым обвалам, лежали метровой толщины сине-зеленые льдины.
Колька сел на сухую корягу и стал смотреть на восток. Внизу монотонно шумела река. Заря стремительно разрасталась. Где-то засвистал куличок, шумно снялась с соседнего озерка пара гуменников.
Просыпающийся мир был удивителен. Как все вокруг спокойно и просто! И от этой простоты и покоя у Мятникова защемило сердце. Он повернулся и посмотрел на поселок, на розовевшие домики. Он нашел глазами дом Зои и улыбнулся.
У балка Мятников неожиданно для себя увидел сидящего на скамейке Иванпетю.
— Ты че? — спросил Колька. — Бессонница напала?
Он присел рядом.
— Душно в балке, вышел вот покурить. Сижу и думаю о нашей работе. Уедем мы, — а дело-то наше останется. — Иванпетя затягивается, потом с усилием выдыхает дым. — Что бы там ни было, кто бы в этом колхозе ни работал, а ледник все равно будет, ледник все равно от нас пошел.
