К вечеру пришел местный поселковый гармонист, молодой парень с приплюснутым коричневым лицом, беззаботный и словоохотливый. Растянул он мехи старенькой гармони, и кинулись шахтеры, истомленные бездельем, в пляс. Охали, ахали, махали ручищами, топали ногами так, что пол стонал.
После двух кружек браги сам гармонист так лихо топал, будто пытался проломить пол балка, остервенело рвал гармонь и пел похабные частушки.
Ночью вновь хлестко и зло запуржило. Крепкий, промороженный ветер поднял снег. Мир опять потонул, потерялся в тугой снежной круговерти. Пургой сорвало крышу со старенького колхозного склада, завалило несколько подгнивших опор радиосети, а балок подбрасывало как мяч, но он все-таки не рассыпался — выстоял.
Шахтеры всю ночь горланили песни, плясали до полного изнеможения, клялись друг другу в любви.
В других домах поселка в эту ночь тоже долго не гас свет. К утру ветер стих, но и на этот раз бригада Семена Жаркова не вышла на работу. Вообще в этот день в колхозе было необычно много прогульщиков.
Весь день в балке рекой лилась брага, отчаянно всхлипывая, хрипела истерзанная гармонь, а гармонист с взъерошенными волосами опять пел похабные частушки.
За ночь брага была выпита.
Утром к балку подкатил заснеженный вездеход. Из кабины выпрыгнул пожилой человек в унтах, в цигейковой шубе. Крупным, размашистым шагом он подошел к балку, миновал сени, открыл дверь в жилую часть — и на секунду остановился от спертого запаха перегара, пота, солярки.
Оставив дверь открытой, приезжий прошел к столу и зычно крикнул:
— Встать! Подъем!
На двухъярусных койках никто даже не пошевелился. Приезжий крикнул еще несколько раз, но и это не возымело действия.
Иванпетя, который спал прямо одетым в обнимку с гармонистом, дотянулся до валенка и запустил им в крикуна.
Это вывело из себя приезжего. Он принялся стаскивать за ноги сонных шахтеров прямо на холодный пол.
С оханьем и руганью мужчины стали просыпаться. Узнав в приезжем начальника участка, все разом пришли в себя.
Начальник пристально всматривается в притихших шахтеров.
— Буду настаивать, чтобы зачинщик этой пьянки получил серьезное наказание, — сухо произносит он. — Ну, так кто бражных дел мастер?
— Я бражную идею предложил, — сознается Мятников.
— Перестань, Мятников. Я знаю, что ты совершенно не пьешь.
— Да тут так вышло, — пытается объяснить Николай.
— Все сплошное вранье, — обрывает его начальник. — Не выгораживай. Семен Иванович! Вы, передовой бригадир, — и…
