Самоучитель прогулок | страница 8
Теперь посмотрите в Гугле или в географическом атласе на реальное положение вещей. И не спешите испепелять меня презрительным взглядом. Для начала сами попробуйте нарисовать карту Москвы, или Ленинградской области, или Среднерусской возвышенности. Вас ждут неожиданные открытия, которые подтвердят мою догадку о том, что география – не естественнонаучное знание, а исследование воображаемых ландшафтов. Путешествие – это поэтическое приключение, которое может случиться не только с поэтами. И если мне удастся нарисовать северное побережье Средиземноморья так, что его не узнает ни один житель Монпелье, Марселя, Канн или Ниццы – а я верю в свой талант, – Франция откроется для себя новой неожиданной стороной.
У меня есть своя прекрасная Франция, она ничуть не хуже и ничуть не лучше той, что есть у вас, или той, что якобы существует в действительности, если кто-то наивно полагает, что где-то она есть сама по себе. Голые факты и сухая статистика все равно обрастут домыслами и фантазиями. Собственно говоря, там, где вымысел едва отличим от того, что мы называем настоящим, и происходит то, за чем мы с интересом наблюдаем как за реально происходящей жизнью.
Я, например, точно знаю, что моя прекрасная Франция граничит не с Италией, а с Little Italy, что возле моего дома. Из моего окна видна кампанила Юсуповского дворца. С мая, правда, ее не так просто разглядеть сквозь крону тополя, растущего перед окном, но уже к ноябрю листва опадает и в глубине заснеженного Солдатского садика виднеется смешная провинциальная башенка. Одна из тысяч башенок, которые есть в каждом итальянском городке, которые так похожи друг на друга и которыми так гордятся местные жители, считая, что их кампанила – особенная. Башенка Юсуповского на наших заснеженных болотах должна была напоминать князю о путешествиях по благословенной Италии. Не удивлюсь, если князь купил ее где-нибудь в Марке и привез сюда, как это было с парадной лестницей, которая украшает вход в театр (ради этого пришлось купить целиком итальянскую виллу). Кампанила в Солдатском садике кажется не к месту, но без нее Петербург не был бы Петербургом, Италия – Италией, Франция – Францией, а все наши италомании и галломании – благородными хроническими болезнями. Ведь Европа, которой мы грезим, – это та петербургская жизнь, которую мы так ценим за ее нестоличность, вольготность, стильность и свободу быть самим собой.
Не рискну высказывать свои предположения о том, как пролегает восточная граница Франции. Конфликт с Савойей давно исчерпан, но почему-то в моей цепкой на бесполезные факты памяти есть старый, давно не открывавшийся файл о том, что Ницца и окрестности переходили из рук в руки. Один мой знакомый, выросший в Ницце, как-то в разговоре неожиданно стал настаивать на том, что несмотря на детство и юность, проведенные во Франции, и несмотря на то, что у него итальянская фамилия, он не имеет отношения ни к той, ни к другой стране. Он лигуриец – и в доказательство он повернулся в профиль, продемонстрировав высокий лоб, величественную прямую линию носа и мужественный подбородок.
