– Через полчаса – в Брыльцы-на-Мудях.
– К сожалению, пробки препятствуют движению, не все тут зависит от нас.
Тут мы встали у канала Сен-Мартен. Посреди канала допотопный драчепот выгребал черпаками грязь со дна.
– И тут перегородили, не проплыть. Деньги, что ли, ищут? – заворчал таксист.
– Какие деньги? Дно чистят, наверно.
– Драгметаллы, например.
– Да откуда они тут?
– О, знаете, сколько в парижских реках всего!
– Особенно бриллиантов.
– И драгметаллы, и камни драгоценные в каких-нибудь выброшенных механизмах. Они особенно нужны ученым, которые занимаются исследованиями в области космоса.
В этот момент из черпака в кузов булькающей жижи с хрюком плюхнулась солидная порция глинистого говнища.
– Что-то немного тут сокровищ осталось.
– Кончатся драгметаллы – начнутся клады.
– Да, клад неплохо было бы найти. Мне бы не помешал.
– Поймите одну вещь: мы не там ищем и не те сокровища.
– Я точно не там.
– Существо человеческое о духовных благах забыло.
– И не говорите.
– Все суетится, погрязло в мелких заботах, а о подлинных ценностях забыло.
– Нет, почему же, наверно, помнит, только вспоминает не вовремя.
– А кстати говоря, лень – это порок.
– Да ну вас. Что может быть приятнее?
– Ученые доказали: лень – болезнь.
– Как доказали?
– В исследованиях. Человек уклоняется от труда и склоняется к бездействию. Некоторые так упорствуют в своих заблуждениях, что готовы заснуть буквально летаргическим сном.
– Это ж какую силу духа надо иметь, чтобы самому заснуть летаргическим сном?
– Подлинная сила – это духовная сила!
Я не перестаю удивляться учтивости французов в повседневной жизни, которая высмеивается в анекдотах, которая кажется иностранцам зачастую формальностью, без которой можно обойтись и которая по природе своей плохо совместима с пресловутой русской открытостью. Открытость пресловутую обсуждать здесь не место, это отдельный и не самый приятный разговор. Учтивость, которая до последнего времени была частью французского быта, но на глазах исчезает, тоже, конечно, не идеал того, как люди могли бы мирно сосуществовать друг с другом. Я за простоту нравов, то есть, само собой, не за панибратство и коммунальность, но за то, чтобы манерничанье и условности были сведены к минимуму. В некотором отношении это тоже следствие того, что я прикипел к Франции душой. Светские разговоры, которыми надо заполнить паузы на вечеринках, в купе поезда или между отделениями в театре, вгоняют меня в сон. Зато мне очень нравится достоинство, с которым здесь умеют отказывать. Фразы типа «сожалею, я не могу вам помочь» или «извините, буду занят в этот день» совсем незатейливы, но от них у вас нет ощущения, что это отговорка или даже оскорбление. Вежливость как подспудное пожелание далекого космического путешествия, из которого не стоит возвращаться, не имеет никакого отношения к словам, сказанным с достоинством. Можно в субботний вечер закрыть бар и не вспоминать о нем до следующей недели. Можно закрыть бар и повесить табличку: «Хороших выходных. До вторника».
