Знание-сила, 2005 № 01 (931) | страница 58
По инициативе Дэвенпорта и просвещенных скотоводов, был создан Евгенический архив. Его возглавил деревенский учитель Гарри Лофлин из штата Миссури. Основными задачами архива стали сбор и классификация сведений о наследственности людей.
Август Сандер. «Рабочий», 1932 г.
...образчик закона о принудительной стерилизации «слабоумных» был переведен на немецкий язык и послужил примером для законодателей Третьего рейха, решивших принудительно проводить стерилизацию людей на вполне научных основаниях.
Летом 1910 года Дэвенпорт и Лофлин начали анкетирование «кандидатов на расправу». Их помощники посещали тюрьмы и психиатрические лечебницы, больницы и сиротские приюты, школы для слепых и глухих, выбирая возможных носителей наследственных заболеваний.
Мания евгеники овладела США. Даже элитные университеты, по словам Блейка, подпали «под обаяние» «совершенно расистской идеологии». Руководители Колумбийского и Корнеллского университетов придали этой псевдонауке академический статус, включив ее в учебные планы своих заведений. «Самые светлые и умные головы», в Гарвардском, Принстонском и Йельском университетах, продолжает Блейк, разработали «способ измерения интеллектуальных способностей, следуя которому можно было объявить тупицами и идиотами от 70 до 80 процентов всех черных и евреев». А Гарвард и Принстон пользовались огромным авторитетом.
На улицах, рынках, в магазинах самозваные «эксперты по евгенике» говорили публике о том, что «некоторые американцы родились, чтобы быть обузой обществу». Как выглядела типичная жертва селекции в начале прошлого века? Это был человек не шибко образованный, нередко буйный, любитель выпить и наскоро переспать с какой-нибудь встречной бродяжкой. Работа разовая; дом — какой-нибудь заброшенный сарай на окраине города; Образ жизни — «сегодня здесь, завтра там»; цель в жизни — сегодня поесть, переспать, а завтра — чего там ждать? В общем, честно говоря, — не очень приятный тип.
И вот за маргиналами развернулась настоящая охота. Их выслеживали на окраинах городов, вылавливали по лесам и полям, где они шатались без толку; их примечали в тюрьмах и приютах. Диагнозы штамповали, как в наши дни гамбургеры: «душевнобольной», «слабоумный», «склонный к эпилепсии», «страдающий врожденной слепотой» или просто: «опустившийся», «аморальный», «склонный к преступлениям». И почти всякий раз врачи заявляли, что «задержанный (- ая) может передать указанные дефекты личности по наследству». Следовательно, «его (ее) надо принудительно стерилизовать». Чаше всего таких людей отправляли в специальные «колонии» или «лечебные заведения», согласия самих задержанных не требовалось.
