Недолго шли они, берёзка та недалеко от Бухтеевой норы оказалась. Смотрит Маша — стоит берёзка стройная да зелёная, одна такая в Бухтеевом царстве. Все остальные деревья корявые, гнутые. И такой красивой девочке берёзка показалась, что аж слёзы у неё на глаза навернулись.
Тут слышит она — мышка пищит, хочет слова волшебные сказать. Нагнулась Маша ногу потереть, будто о камень зашибла, а мышка в этот момент ей слова быстренько и сказала. Простые слова, а самой никак бы не догадаться:
Не хочу служить злодею!
Все преграды одолею,
Буду в мир добро нести.
Злая сила, отпусти!
Вот подошла Маша к березке. На чудесной полянке воздух свежий, лесной. Вдохнула девочка полной грудью, надышаться не может. К родничку нагнулась, личико умыла, студёной вкусной водицы напилась.
«Оставайся, Егорка, раз такой глупый и вредный!» — решила девочка и сказала заветные слова. Да так громко сказала, что и Малявка, поодаль стоявшая, услыхала. А Маша и не боится больше вреды, думает сейчас же дома оказаться, далеко от Поганого царства. Только слова-то волшебные сказаны, а Маша-то всё тут: домой не вернулась, а себя выдала!
— Ах, ты, гадкая! — кричит Малявка. — Меня обмануть вздумала! Так вот же быть тебе лягушкой болотной! Сейчас Бухтей узнает твоё предательство — в квакушку противную обратит и проглотит! А ну-ка, быстро пошли к Бухтею!
— Не пойду! — плачет Маша, упирается, за берёзку хватается.
Малявка-то Маши меньше, сколько не пыжится, а оторвать от берёзки упёршуюся девочку не может. Уж и колотит бедную, и за косы таскает — терпит Маша, рук не отпускает.
Тут Малявка и говорит Егорке:
— А ну, давай, помогай тащить! А после выпытать надо, откуда обманщица слова волшебные узнала!
Стоит Маша, дрожит, боится, а на Егорку ещё больше злится, думает: «Буду кусаться, не дам себя к Бухтею отвести! Вот получишь ты у меня, противный Егорка!»
Тут слышит — мышка на плечо вскарабкалась и на ухо давай пищать:
— Вспомнила, ещё вспомнила! Слова волшебные тогда только действуют, когда их с добрым сердцем говорят, а ты, Маша, вон как злишься, аж щёки трясутся. Ты не злись, успокойся-ка, авось и попадём домой! А?
Тут березка зашелестела листвой, будто тоже говорит: «Не злись, Маша!» Да как же не злиться, когда зло берёт? На вреду противную, на весь мир Поганый, да на мальчишку соседского, который вреде помогать готов!
А только Маше зря показалось, что Егорка с Малявкой заодно. Он-то стоит, от страха ничего не понимает, только головой крутит. А как вреда его к Маше подталкивать стала, так совсем мальчишка в рёве зашелся, стал от вреды отбиваться:
