Хвала богам, Лютовер потоптался-потоптался да и пошел в лес снова мешки дичью набивать. Алесь расслабился, пригляделся, но Яромилы нигде видно не было. Самый час восвояси убраться! И как это он с батькой разминулся? Молодец скоренько и тихонько пересек двор, добрался до пролеска, отделявшего хату охотника от села, и, оказавшись на Ласкавне, ощутил себя наконец в безопасности.
Что-то подсказывало: не надобно ни Лютоверу, ни Яромиле ведать, что он узнал их тайну. Пускай сами промеж собой разбираются. А Алесь станет держать уши востро — и ежели чего, сумеет красу от мужа-дикаря оборонить.
Так размышлял Алесь, направляясь в деревню и не замечая, как его провожают два зорких ока, не уступающие по синеве самым редким сапфирам, что только в самых глубоких жилах в рудниках северных гор добывают.
Насилу Милава от Вита ушла. Он и так и этак следом увязаться пытался — его не отпускало чувство вины за то, что Воста погибла. Ворожея пыталась было переубедить мельника, но все слова оказались напрасными. Вит, несмотря на слабость в теле и головокружение, каждый раз вскакивал с лежанки, пытаясь пойти за ней. Даже позолоченные солнцем верхушки деревьев не могли убедить его, что Милава будет в безопасности. Пришлось пойти на хитрость: она добавила в настой капельку сока сон-травы и дала выпить Виту, а как только его веки сомкнулись, сиганула во двор.
На всякий случай она заглянула в хлев. Воста недвижно лежала на сене. Ее смуглая кожа стала бледной, на лике застыло умиротворение. Милава пожелала смуглянке обрести в Вырае счастье. Когда-нибудь они снова встретятся и станут бродить по просторам седьмого неба, тогда ворожея обязательно испросит прощения за свой недогляд, закончившийся так печально. Кто ведает, авось у них с Витом что и вышло бы, авось растопил бы мельник ледяное сердечко, да Любмел[12] их счастьем наградил. Эх… Милава коснулась холодного лба подружки и, сморгнув набежавшую слезинку, вышла из хлева, плотно затворив за собой дверь.
Нынче ей предстояло несколько важных дел: сыскать кузнеца да начистоту с ним потолковать, к Руже сходить да успокоить ее. Конечно, проклятье снять нетрудно. Но коли Ружа и теперича обиду на своего любого таит, то, неровен час, заново селян разом с ним проклянет. И одним богам ведомо, какую напасть новое заклятье принесет. О русальем норове еще древние сказания молвят — чай, не мед. Извести целую деревню водяной деве что дивные локоны причесать — никакой мороки.
