Богатую китаянку сопровождал китайчонок-бой, несший покупки своей госпожи.
— Батюшки-светы! Дядя Силаша! Ноги-то у нее как у пятилетней!..
Ушлый всезнайка Лесников рассказал про обычай китайцев-аристократов, бар, помещиков, останавливать рост ног у девочек. Маленькая, изуродованная нога — признак знатности и богатства. Женщина с крохотной ножкой-копытцем не чета простой крестьянке или работнице с растоптанной, широкой ступней.
— Пальцы на ногах им подвертывают внутрь, к подошве, когда они еще махонькие, и бинтуют туго-натуго. Пока девочка не перестанет расти, до той поры и ходит в этих бинтах. Нога и не растет…
— Боль-то, поди, какая! Поковыляй день-деньской на таких копытцах! — жалостливо говорит Алена и провожает взглядом хрупкую фигуру китаянки, из-под халата которой выглядывают синие шелковые брючки. — Она в штанах?
— У всякого народа свой обычай, — неуверенно тянет Василь.
Переселенцы останавливаются перед дарами Великого, или Тихого, океана: трепещущая в садках корюшка, навага, жирный палтус, плоская, одноглазая донная рыба камбала.
— Глянь, Василь! Чудище морское!.. — показывает Алена.
В железном чане лежит живое существо, похожее на красно-бурый мешок, и поднимает толстые, мускулистые отростки — не то руки, не то ноги.
Силантий зря не тратил ни минуты в новом краю — все узнавал, всему учился, — пояснил:
— Живой осьминог. Океанский житель. Китайцы его мясо едят. Поостерегись, Алена: тянет он свои щупалы. Видишь, как будто пятаки на них натыканы! Это присоски. Присосется — не оторвешь, топором надо рубить щупалу. Поймает в море добычу — все соки присосками высосет-вытянет. И людьми, говорят, не брезгует. В Гнилом углу человек купался, осьминог его за ногу — цап! Тот с испугу в воду шлепнулся, а этот в воде быстёр. Обнял его всеми восемью щупалами — и был таков. Когда море труп выбросило, был он испитой, без кровинки.
Алена невольно отодвигается от осьминога, ей чудится, что его огромный, внимательный, как у человека, глаз зорко следит за ней, целится.
— Клюв у него как у попугая-птицы! — говорит Василь и, брезгливо поеживаясь, тоже отодвигается от шевелящихся отростков.
Осьминог, будто понимая, что речь идет о нем, непрерывно менял окраску — темно-пурпурный цвет переходил в красный, затем мгновенно менялся в изумрудно-зеленый или бурый.
— Неприятная животина. Ну его… — говорит Василь и круто отворачивается от спрута.
Горы умело уложенных золотисто-оранжевых плодов — апельсины, мандарины, шарики померанцев. Горки крутобоких, смуглых, с темным румянцем яблок. Фрукты обложены омытыми в морской воде, широкими, как плоский японский веер, листьями лопуха.
