— Нет рыжих святых? А теперича, значит, будут. Святых, брательничек, тоже люди делают. Все как есть святители допрежь благостного сана тоже многогрешными были, как и аз, многогрешный. А как я живу? Чем не святой?.. У меня все открыто, приходи и бери, кто в чем нуждается. Я живу по божьему велению: «Отдай все ближнему, и воздастся тебе сторицей…»
— Что верно, то верно: тебе все воздается сторицей! Ты умел, рыбу ловишь со сноровкой, — резал беспощадную правду-матку Силантий Никодимович.
— Да, милый ты мой брательничек! — изумленно округлял дядя Петя хитрющие гляделки — прожженная бестия! — и затем лукавый прищур прикрывал острый, как у рыси, огляд. — Да как же иначе? Я так смотрю: всякая рыбка хороша, которая на уду пошла. А по нашим местам такой рыбки счету нет, только не зевай…
Речь у дяди Пети сладкая и гладкая: на его побасенках хоть садись да катись. Но как ни похохатывал добродушный дядя Петя, как ни ластился, как ни прикидывался домашним псом, нет-нет да и выглядывал у него волчий хвост.
И впрямь дядя Петя бедующего односельчанина выручит — поможет, но и на свои руки охулки не положит, топора не уронит: вся помощь с дальновидной думой-смекалкой: «Захлопну капкан, а мышка уж там». Нет, не осуждали мужики дядю Петю за это.
— Умен!
— Отсеки тому руку по локоть, кто к себе не волокет!
— Умен!
— Рука-то к себе гнется, а не от себя!
— Умен!
— Красиво метет, как заведенный деньгу на деньгу множит!
— Умен!
— За что ни возьмется — все со смыслом, с удачей!
— Умен!
— А по правде сказать, какой дурак отказался бы от такой счастливой доли?
И только один человек не завидовал, не вздыхал, не хотел ни в чем походить на сладкоречивого хозяина. Человек — ума палата, Силантий Никодимович Лесников. Он презрительно плевал в сторону, когда при нем заходила речь о великих талантах и уме дяди Пети.
Редкостно трудолюбивый, Лесников знал отлично, как ценит его лошадиный труд хозяин, какова стоимость рабочего люда в глазах дяди Пети. Не стесняясь присутствием хозяина, он щелкал его словом, как пастух щелкает длинным бичом упрямого быка.
— Умен! Умен! — сердито поглядывая на него, говорил Силантий. — Так богатеями заведено: есть рубль — и ум есть, а нет рубля — нет и ума. А я так считаю, что ты, дядя Петя, не так умен, как хитер, как тот старый лис, что рыльцем роет, а хвостом заметает. А мы, зайцы-русачки, по простоте своей и это за ум почитаем. Не нами заведено, что кривой среди слепых — первый вождь и учитель.
