Дилан обнимает меня, прижимаясь лицом к моей щеке.
— Я прекрасно провёл время с тобой.
Я отклоняю голову назад и смотрю на него.
— Я тоже.
Слабость овладевает моими ногами, когда его губы касаются меня снова, и я поворачиваюсь в его руках, прижимаясь к нему, желая чувствовать его тело, отпечатанным на моём, вытатуированным в моей памяти навсегда. Покрывало скользит вниз к моей талии, обнажая груди, и он кладёт на них ладони, превращая мои соски в острые пики.
Я хватаюсь за его шею, притягивая ближе, чтобы углубить поцелуй. То, как его губы прижимаются к моим, распространяет тепло в каждой части моего тела. Потребляя, требуя, настаивая. Это может быть последним поцелуем моей жизни, и он будет прекрасным для меня.
Дилан отстраняется и хватает покрывало, прежде чем оно не упало полностью, вновь обнажая кожу.
— Хорошо, ты — проблема, — он качает головой, кусает губу и дарит мне последний мягкий поцелуй. — Если я сейчас не пойду, то опоздаю.
Куда опоздает? Я не спрашиваю.
Он делает шаг в сторону, вытаскивая телефон.
— Ты должна дать мне номер телефона или свой электронный адрес.
Ох, я хочу. Я бы хотела увидеть Дилана снова, провести больше времени вместе, но это будет больше похоже на баловство в своего рода декадансе и в конечном итоге плохо скажется на моём здоровье. С ним я забываю себя и то, что у меня есть обязательства. И какое будущее у нас действительно будет?
Я вздыхаю.
— Каждая минута, проведённая с тобой, была восхитительной, но мы же не собираемся часто сталкиваться друг с другом. Думаю, мы должны двигаться и оставить это каникулами для тебя и диким прощанием с Чикаго для меня.
Небольшая улыбка Дилана печальна.
— Возможно, ты права. Мы даже не живём в одном штате, — он прячет телефон, и мы стоим, промедлив мгновение.
Я ненавижу, что разочарована тем, что он не пытается дальше. Но это самое лучшее. Правильно.
Это упрощает дело в долгосрочной перспективе. Я хочу знать, где он живёт, но чем меньше знаю, тем легче смогу его забыть, хотя не думаю, что когда-либо смогу забыть Дилана.
— Я провожу тебя до двери, — отблеск серебра привлекает моё внимание по дороге через кухню. — О, твои очки, — хватаю их со стойки и держу.
Он берёт их, раскрывает дужки и надевает очки на моё лицо, слегка коснувшись кончика носа.
— Оставь их. Они выглядят лучше на тебе, — с этими словами Дилан поворачивается и выходит из квартиры.
Я прислоняюсь к двери и позволяю странной грусти охватить себя. Это был лучший способ закончить жизнь в Чикаго, делая что-то весёлое и совсем не похожее на меня.
