– Вам повезло. А, если бы преступник поджидал вас в усадьбе, когда вы возвратились туда снова? Надо было позвонить в милицию, доложить, что слышали подозрительные звуки в разрушенном княжеском доме. А вы что сделали? Всё, больше никуда не суйте свои милые носики и нигде по ночам не гуляйте. В нашей деревне в десять вечера все уже спят, и вы в это время ложитесь, сил набирайтесь. Давайте я вас провожу. А вон, уже и Леночка с Митенькой огурчики несут.
Нина с Диной распрощались со строгим соседом, его хлебосольной дочкой и внуком-супердрачуном, домой возвращались с пакетами, полными огурцов, укропа, репчатого лука и кабачков.
Над деревней сгущались сумерки. Ниночка тушила кабачки с луком, жарила отбивные из свинины, а Дина шинковала огурчики с укропчиком, заваривала чай и накрывала на стол.
– У тебя, Диночка, мировая тётя! Так просто взяла и дала ключики от домика в деревне. А то бы, куда мы с тобой в отпуск поехали на наши зарплаты? Каждый раз встречаем Новый год с надеждами, что именно он принесёт нам сытую комфортную жизнь. Помнишь, как мы отмечали с ребятами на квартире у Вадика? Все девки пришли в нарядах под леопарда, хотя девяносто восьмой – год тигра, – ухмылялась Ниночка. – Решили задобрить этого тигра, а он вон как зубы показал! Зарплаты хватает на три похода в магазин за продуктами. Моя сестра двоюродная, та, что в банке работает, сказала, в ближайшее время возможен кризис, и сбережения могут пострадать. Какие, Дина, у нас с тобой сбережения? У тебя, небось, как и у меня сберкнижки-то нет! Было бы что сберегать! Наши мамы хотели для нас стабильности, и в результате я пошла в педагогический, а ты в медицинский. И получили мы с тобой стабильную пятидневную трудовую неделю плюс, иногда, рабочие субботы, и зарплату, на которую не одеться, не съездить на курорт. А нам с тобой двадцать шесть, мы девочки на выданье… пока ещё! – возмущалась подруга, переворачивая на сковородке отбивные. – О чём мысли? Ты вообще слушаешь меня, врачиха?
– Тебе не показалось, что Григорий Михайлович какой-то задумчивый из больницы вышел, – высказала мысли вслух Дина.
– Он сам по себе и есть задумчивый. Ну, или только делает вид, чтоб тебе понравиться, – удивила Нинка, подмигнув.
– На что я ему сдалась, городскими сонями нас называл, вроде маменькиными дочками даже, – зарумянилась Дина, а сама с надеждой посмотрела на подругу.
– Точно я тебе говорю, глаз на тебя, Динка, положил наш следователь-блондинчик, потому и в больницу нас тогда с собой взял, хотя мы ему там совсем не нужны были. Со мной только так, для приличия разговаривал, всё на тебя косился, – продолжала щебетать говорушка Нинка. – Скажи, Дин, а тебе не показался этот дед-интеллигент странным? Такому убить, мне кажется, раз плюнуть! И из разговора с его дочкой, мамашей Митьки, наглядно вырисовывалось, что дедуля – меткий стрелок. Ещё спрашивал, надолго ли мы здесь задержались? Вот чует моё сердце, про деда Тараса я всё правильно поняла.
