Дина расстегнула иностранцу воротник, прощупала пульс и сказала: «Пульс слабый, срочно нужны внутривенные лекарства, вызывайте «скорую». Ольга Сергеевна теребила кнопки мобильного, следователь и Нина как-то странно смотрели на свои телефоны, у Петровича и Дины мобильных не оказалось. Связь на территории музея отсутствовала, как впрочем, она пропадала временами во всей деревне и за её пределами. Можно ещё было попробовать выбежать на свежий воздух и поискать какую-нибудь спасительную возвышенность. Ольга Сергеевна попыталась открыть двери на улицу, но те не поддавались, как она ни вертела ключом в замке и не налегала на крепкое дерево всем телом. Старания мужчин, явившихся ей на помощь, тоже не увенчались успехом.
Ни в кабинете Ольги Сергеевны, ни в каморке деда Фёдора обычные старые телефонные аппараты тоже не работали. Нина бесполезно крутила циферблат и била по рычагу.
Во время всеобщей беготни в зале находились только Дина с Рейном. Дина сразу и не заметила, как появилась тёмная фигура Фёдора Ивановича. Девушка увидела воспалённые старческие глаза, а в них такую боль… Иваныч сказал:
– Ну-ка, девочка, отойди-ка в сторону. Мне надо поговорить со стариком. – Дина покорно отошла к двери и села на стул.
Наклонившись над головой иностранца, грозным шёпотом дед Фёдор произнёс:
– Вот мы и свиделись, Вячеслав. Жаль, не сразу тебя признал, а то бы Зиночка не страдала сейчас в больнице. Что открыл рот? Жива наша Зиночка, всё поведала мне и следователю, и прокурору, и журналистам из твоей Германии. Кто же из вас соврал Ольге, что вы из Австрии? Ты, наверно, посоветовал, предположив, что немцев здесь до сих пор помнят… А Петрович видел твою машину на обочине в ту ночь. Сказать, где ты её в аренду брал? Петрович также может подтвердить, как ты в Колькин дом входил, да и я подтвержу. Из страны тебя не выпустят, расстрелять, быть может, не расстреляют, но наши тюрьмы – не ваши германские, у нас всё по-старенькому, как при Сталине. И товарищи из спецслужб, знающие своё дело, с тобой беседовать будут, всё на допросе выложишь как миленький. Ну что, взял свои сокровища? А я-то к ним не прикасался, всё тебя ждал. Что, вылупил глазищи-то? Могилы у тебя не будет, в лесу закопаю… – В ответ раздался свистящий хрип, и Дина отчётливо услышала на чистом русском: «Ненавижу».
Минут через пять подошли остальные. На полу подмосковного деревенского музея испускал последний вздох полноватый старый человек в дорогой иностранной одежде.
