— Инночка, — сказал я очень осторожно, — лапочка, нам надо поговорить.
— Какая я тебе лапочка, — неуверенно возразила Инка, — и о чем нам с тобой разговаривать? Как тебе не терпелось всем рассказать, что я у тебя ночь провела? Ты понимаешь, что ты меня перед людьми опозорил? А если они теперь Джиму расскажут? Да и вообще, они теперь никогда мне переводов не дадут — неожиданно заключила она.
— Инночка, — снова повторил я, — давай чуть-чуть выпьем. Сегодня и повод есть хороший — вчера было двенадцатое апреля, День космонавтики.
Инка бросила взгляд на меня, потом на розы, а потом махнула рукой и сказала:
— Давай.
И мы выпили по маленькому стаканчику этого дамского ликера «Айриш крим». Не знаю, чем положено его закусывать — конфетами, что ли, — но конфет захватить с собой я не догадался, а свои Инка не предложила. Даже после одного крохотного стаканчика выражение ее лица как-то смягчилось, и я, наливая еще по одной, продолжил:
— Инночка, миленькая, но ведь ты сама видела, в какую историю я попал. Меня ведь обвиняют черт знает в чем, в краже полутора миллионов. Неужели ты была бы рада, если бы меня ни за что в тюрьму засадили?
— И правильно бы сделали, — сказала Инка, — я бы тебе и не то устроила.
— А может, еще и посадят, — не дал я себя отвлечь. — И, кроме тебя, кто подтвердит, что вчера ночью я мирно спал у себя дома? Только ты. На тебе все мое алиби держится. Давай выпьем по второй, а ты тем временем подумай.
Вторая пошла не хуже, чем первая, и Инка расслабилась еще больше.
— Во-первых, — заметила она, и даже слегка улыбнулась, — не так уж мирно ты спал. А во-вторых, не надейся, что я буду твоим свидетелем. Ты что, хочешь, чтобы Джим мне голову оторвал?
— Инночка, золотце мое, — вкрадчиво сказал я, — ну при чем тут Джим? Обходились же мы как-то без него, правда? А твои показания будут сугубо конфиденциальными — клянусь тебе, никто ничего не узнает.
— Да, как же, — ответила Инка, — обойдешься тут без Джима… Нет, Ленчик, дорогой, я ничего никому говорить не буду — вот тогда и вправду никто ничего не узнает.
— Ну, раз ты так, — сказал я, — тогда все забудем и нальем еще. А я пусть тогда в тюряге сдохну. За твое здоровье, лапочка!
Мы выпили по третьему стаканчику, и Инка заметила:
— Ну, Ленчик, что ж ты так мрачно смотришь на будущее? Может, тебя еще и не посадят. Может, какие другие доказательства, кроме меня, найдутся. Да ты и сам парень неглупый — отговоришься как-нибудь.
— Значит, не будешь за меня свидетельствовать, — уныло сказал я. — Ладно, лапочка, Бог с тобой. Придется, видно, другие доказательства полиции предъявлять — ты уж меня извини тогда.
