Теперь-то я понимаю, что именно в тот момент я чуть ли не главную ошибку, потянувшую за собой все остальные. По совокупности признаков, мне надо было немедленно по крайней мере с еще одним адресом и кое-что изменить. Но за четыре месяца спокойной работы в Аризоне я ни разу не ни малейшей угрозы, и, откровенно говоря, утратил бдительность. Поэтому я просто пожал плечами — что ж, сегодня уже ничего не будет, надо было вставать раньше — и занялся очередной бухгалтерской программой. Как сейчас помню, эта программа никак не хотела расписывать по положенным графам расходы на оборудование кафедры молекулярной биологии, биохимии и биофизики.
Тем временем было уже хорошо за десять. Уже давно Сэм С. Льюис проследовал мимо моего кубика к себе в , на ходу задав неизменный вопрос: «Как у тебя сегодня дела?» и услышав (а, может, и нет) вдогонку мой бодрый ответ: «, а как у тебя?». Уже первая девочка из бухгалтерии позвонила с первой жалобой на сбой системы. Джим был в отпуске, поэтому мне пришлось с грехом пополам самому объяснить, что проще всего компьютер сначала выключить, а потом снова включить. Уже я начал подумывать, не пора ли выпить чашечку кофе — неведомыми судьбами в университетский кафетерий попал итальянский кофейный автомат, готовивший настоящий кофе, а не обычную американскую бурду. И вдруг, прямо как в кино, дверь в Сэма распахнулась — обычно он, против американских правил, держит ее закрытой — и сам Сэм появился на пороге. Одновременно в другую дверь, из коридора, шагнул джентльмен ростом не менее шести футов и весом не менее двухсот двадцати фунтов, одетый в тщательно выглаженную черную полицейскую форму. Оба они, джентльмен и Сэм, решительно направились в мою сторону.
Вдвоем, Сэм и полицейский производили внушительное впечатление. Сэм С. Льюис тоже мужчина видный, фунтов на двести. По контрасту, он был одет в светло-песочный, почти белый костюм со строгим галстуком в тон костюму. Но его лицо над белой рубашкой вполне гармонировало с формой полицейского — оно было таким же матово-черным. На какой-то момент мне показалось, что ко мне приближаются, с разных сторон, позитив и негатив одной и той же фотографии.
Дело в том, что мой непосредственный начальник, Сэм С. Льюис — негр. Или , как они почему-то решили себя называть. Или черный, как говорю я сам, даже когда говорю по-русски. Нейтральное русское слово «негр» звучит слишком похоже на оскорбительное английское «
