Все эти маневры нашей армии подтверждали наше мнение – долго находиться на своих позициях мы не сможем. Все предвещало наш скорый отъезд, но это предположение превратилось в уверенность, когда конная Итальянская Гвардия покинула свои комфортные квартиры в окрестностях Дмитрова, вернулась в Москву, а потом (15-го октября) заняла Шарапово – небольшое село на Боровской дороге, в шести лье от Москвы. В то же время вице-король приказал вернуться 13-й дивизии, 14-й выдвинуться вперед, а кавалерии генерала Орнано идти в Фоминское,[118] где должен был собраться весь 4-й корпус. Узнав об этом, казаки решили атаковать наш обоз, охраняемый лишь отрядом легкой кавалерии, в районе села Ожигово, но, заметив приближающуюся дивизию генерала Бруссье, бросили свою добычу и скрылись в лесу.
С большим волнением ждали мы возвращения нашего посла из Петербурга. Пребывая в убеждении, что результат переговоров будет положительным, наша армия расслабилась и, воображая себя в полной безопасности, пренебрегла необходимыми мерами предосторожности. Воспользовавшись нашей беспечностью, 18-го октября неприятель напал на кавалерию короля Неаполя, находившуюся совсем недалеко от Тарутино, разгромил артиллерийский парк и увез с собой двадцать шесть пушек. Эта атака произведенная в тот момент, когда кавалерия занималась фуражировкой, оказалась роковой для этого подразделения, и без того уже значительно уменьшившегося. Его остатки все еще продолжали сопротивляться врагу, но с помощью подоспевших польских полков им удалось отбить захваченные пушки. Генерал Багговут, командующий 4-м русским корпусом, был убит, а генерал Беннигсен ранен. Мы потеряли около 2 000, и особенно скорбели о погибшем генерале Дери, адъютанте короля Неаполя, талантливом человеке и мужественном воине.
Император был в Кремле, и он как раз проводил смотр, когда получил эту неожиданную новость. Он сразу же пришел в ярость и в припадке гнева воскликнул, что вероломно и низко нападать на короля Неаполя – это неуважение всех законов войны, и что никто, кроме варваров не осмелился бы таким образом нарушать перемирие. Парад был немедленно закончен, все надежды на мир испарились, а нам было приказано поздно вечером начать движение. Всем корпусам предписывалось оставить Москву и идти на Калугу. Тогда мы еще надеялись, что пойдем в Украину, страну менее дикую и более богатую. Но самые информированные заверили нас, что наше движение на Калугу было лишь ложным маневром, чтобы скрыть от противника наш план отступления на Смоленск и Витебск.
