Если бы все эти грандиозные проекты были задуманы человеком раздумчивым, более озабоченным желанием добра человечеству, а не потакающим собственной алчности, нет никаких сомнений – они могли быть реализованы. Наполеон достиг столь высокого уровня власти, что для достижения какой-либо цели ему не надо было воевать. Если бы он был благоразумным, умелым и, прежде всего, миролюбивым политиком, он бы и царствовал дольше, и не силой оружия, а мирными способами сделал бы еще больше удачных завоеваний. Потомки наши поймут, что его ослепленность небывалым уровнем процветания и бессмысленная растрата неслыханных средств ускорили его падение, хотя вполне возможно, ему удалось бы достичь предела своих желаний, не подвергая риску и не ставя под угрозу никого и ничего. Враг терпения и спокойного размышления, он не знал никаких других способов решения проблем, кроме силы. И небо допустило, чтобы он был раздавлен той самой силой, которая до тех пор была основой его власти.
Храбрые поляки, отчаянно боровшиеся за судьбу своей страны, только тогда и убедились, что их планы никогда не станут реальностью. Они поняли, что Наполеон, несравненно более амбициозный и менее добродетельный, чем Карл XII, лишь жаждет получить польскую корону, и только обещает им свою помощь, а кроме того, он может получить дивиденды и от их конфликта с Россией. Так вот и получилось, что удачливый, хотя и беспокойный император, к тому же занимающий самый роскошный трон Европы, был обманут призрачным успехом своих завоеваний и, как ни странно, вообразил себе, что ему станет везти еще больше, если он завоюет весь мир. Вот потому он и начал на севере ужасные, свойственные разве что эпохе Средневековья, войны, когда науськанные друг на друга народы в результате доводили себя до крайней степени дикости.
Пока Наполеон оставался в Вильно, маршал Даву направился в сторону Минска, преследуя князя Багратиона, который намеревался соединиться с армией Барклая-де-Толли. Этим маневром мы заставили русского князя отвернуть от Двины и идти в Могилев, к Днепру. Его преследовал 1-й корпус и кавалерия генерала Груши. Все остальные наши корпуса, формировавшие центр, держали курс на Динабург.[53] Что касается 4-го корпуса, две французские дивизии и Гвардия, двинулись в Парадомин,[54] а далее в Ошмяны, в то время как вице-король, дивизия Пино и вся кавалерия, шли к Рудникам.[55]
Этот последний маневр было необходим, поскольку разведка сообщила, что атаман Платов с четырьмя тысячами казаков стоит на дороге в Лиду, чтобы не дать Багратиону соединиться с русской армией, ушедшей из Вильно. Узнав об этом, вице-король отдал приказ двигаться. Однако дорога в Рудники оказалось такой разбитой, что кавалерия Гвардии была вынуждена следовать другим маршрутом. Просто нет слов, чтобы описать те трудности, с которыми они столкнулись на той дороге. Дорога, собственно, состояла просто из еловых стволов, уложенных в болотистую почву. Лошади часто проваливались в щели между стволами и, в результате, ломали ноги. А сойдя с нее направо или налево, мы рисковали утонуть в болотах, из которых не было никаких шансов выбраться.
