— Что?
— Этот тип даже деньги большие стал предлагать, лишь бы я его выслушал. А поначалу тоже грозил всеми карами и утверждал, что просидит в клетке хоть сто лет. На деле оказалось совсем не так. — Палач закурил и вернулся к чтению.
Тут в пещеру зашел головорез Мартинеса и что-то прошептал ему на ухо.
Виктор обрадовался. Он полагал, что его мучитель опять уйдет отсюда на некоторое время, но ошибся.
Бандит получил какие-то распоряжения и ушел, а чтение продолжилось. Теперь речь шла о пытках у разных народов мира. Начиная от питекантропов до опять же Древнего Рима, германцев, галлов, бриттов и прочих. Везде кровь, пытки, вырванные конечности, заливание внутрь тела расплавленного свинца и прочие приятности подобного рода, производимые высококвалифицированными палачами разной спецификации.
Минут через десять мучитель многозначительно посмотрел на пленника и заговорил уже своими словами:
— Итак, уважаемый Виктор Николаевич, мы приходим к выводу, что человек всегда убивал и пытал себе подобных. До сих пор на всей планете льется кровь, кто-то кого-то насилует, грабит, убивает. Законы, действующие в так называемом цивилизованном мире, мешают, давят на первоначальную суть человека, запрещают ему лишать жизни себе подобных, загоняют инстинкты внутрь. А очень даже зря.
Виктор скривился и возразил:
— Не все же такие маньяки, как вы. На свете есть и нормальные люди.
— Зря так считаете, Виктор Николаевич. Эти спокойные люди просто-напросто сжаты законами. Они не решаются выпустить зверя наружу. Мол, мы иначе воспитаны, гуманисты. А копни поглубже, сразу же найдешь в любом обывателе убийцу и тирана. Лишь некоторые сбросили с себя мораль, навязанную обществом. Они действуют так, как им вздумается, убивают, пытают, наслаждаются мучениями. Но таких персон становится все меньше и меньше. Они исчезают во всех областях человеческого существования. — Улыбчивый тип перевернул несколько страниц в своей книжке, но читать не стал, продолжил монолог:
— Взять, к примеру, семью. Сейчас за супружескую измену никто никого не режет. Вернее сказать, такого почти не случается. А вот раньше за подобный грех карали столь сурово, что просто жуть берет.
— Вас жуть берет? — Виктор неподдельно удивился. — Мне казалось, что вы только рады живописать людские страдания.
— Рад. Не скрою этого. — Мучитель сверкнул глазами сквозь клубы табачного дыма, уткнулся в книжку. — Однако давайте продолжим, почтеннейший Виктор Николаевич.
